— Ну, — стегнул я себя фрапилом по ноге, — скоро мы выясним, насколько высоко поднялись по карьерной лестнице хамства.

Толпа становилась все гуще, и наши лошади шли все медленнее и в конце концов чуть ли не остановились.

— Скверное дело, — заметила Анжелина, натягивая поводья, когда напуганная давкой лошадь чуть не встала на дыбы.

— Лучше спешимся, — предложил я. — А то начинаем привлекать внимание.

Едва мы ступили на землю, сгрудившиеся субъекты начали напирать. Выход был только один.

— Веди свою лошадь следом! — крикнул я Анжелине, охаживая по спинам ближайших марширующих недоумков. Даже не пикнув в знак протеста, они стали расталкивать остальных, чтобы убраться с дороги. Задыхаясь от гнева — и клаустрофобии, — я принялся фрапилом расчищать дорогу лошади и увидел, что Анжелина следует за мной по пятам. И тут мы вырвались из толпы, зашагав по придорожной траве.

— Предельно отвратительная планета, и чем раньше мы ее покинем, тем счастливее я буду, — с тяжким вздохом заметила Анжелина.

— Кто бы спорил. Как только завершим свое дело в космопорте.

Роящаяся позади нас толпа продолжала двигаться, вслед за передними направляясь к огражденной территории у дороги. Охранники следили, чтобы люди потихоньку шли в одном и том же направлении, дубинками загоняя в толпу отбившихся. Бродя туда-сюда, как муравьи, они все вместе мало-помалу перемещались к длинному придорожному бараку. Мы держались у самого края толпы, а потом были вынуждены съехать с обочины, чтобы приглядеться к происходящему.

Настало время кормежки стада, чем и объяснялось все это роение, ковыляние и броски туда-сюда.

— Как-то это не по-человечески, — покачала головой Анжелина. — Людям так жить не пристало…

— Что ж тут скажешь… Они хотя бы живы.

— Если это можно назвать жизнью.

Теперь зеленцы шарили в своих одеяниях. Очевидно, у каждого с собой была миска. На низких столах располагались тяжелые котлы. Прислужники с черпаками разливали то ли похлебку, то ли кашу во вздымающиеся к ним волной миски. Обслуга оттаскивала стремительно пустеющие баки, поднося из соседних зданий полные. Мы обошли эту суматошную сцену стороной, радуясь, что дорога наконец-то освободилась, и вновь уселись в седла. Позади те, кому миски только что наполнили, усаживались на землю и черпали еду руками, горстями запихивая в рот. А подальше охранники с дубинками без зазрения совести пускали их в ход против тех, кто после еды не наклонялся к ручью, чтобы сполоснуть миску и спрятать ее прямо мокрой в свой балахон.

Поглядев на Анжелину, я — наверное, впервые в жизни — не нашел что сказать. Сцена, разыгравшаяся у нас перед глазами, была совершенно бесчеловечной — и в то же самое время ужасающе человеческой. Чистой воды выживание на самом скотском уровне.

— Ладно, мы тут по делу, — наконец нарушила молчание Анжелина.

— Действительно. Давай избавимся от лошадей и доведем его до конца.

Как только желудочный ажиотаж остался позади, пейзаж стал относительно мирным. Людей вокруг было по-прежнему много — очевидно, они были заняты другими делами в множестве мелких строений. Однако желания выяснять, что они делают, мы не питали ни малейшего.

— Вон. — Анжелина приподнялась в стременах, чтобы лучше видеть. — Не лошади ли это за той дальней халупой?

— В самом деле. Давай бросим этих одров и выясним, что здесь считается цивилизацией.

Выяснилось, что конюшней заправляют чуть более разумные особи. Они приняли у нас поводья без единого слова и увели кляч прочь, покрикивая на своих шаркающих подручных.