Изысканный ужин ставит Макса в тупик. Он путается в догадках, чем вызвано такое внимание к нему. Не влюбилась же она, право. А может, в их мире всегда так ужинают? Почему обязательно делать это на клеенке с одной вилкой, отрезая прямо на бумаге толстые куски докторской колбасы и запивай сладким чаем.

— Друг мой, — спокойно и серьезно начинает Элеонора, поигрывая вином в высоком бокале. — Вы немного удивлены моим приглашением? Нет, нет, убедительно прошу, ни слова о тараканах. Потом как-нибудь. Их вроде и так стало поменьше, — она делает паузу, во время которой продолжает щипчиками-ножницами разрезать жесткий панцирь и извлекать оттуда белое с красными прожилками мясо краба. Макс следует ее примеру, хотя у него получается не очень-то элегантно. Он не сомневается, что Элеонора давно раскусила его благодаря женской интуиции. Зачем же он ей нужен? Нравится его простодушная влюбленность… Пусть отругает его за это, запретит больше приходить. Лишь бы знала о любви в его душе. Элеонора продолжает:

— Однажды я уже обращалась к вам с подобной просьбой. Хочу верить, она не показалась вам неприличной. Мне, одинокой женщине, вдове, нужно быть осмотрительной, чтобы неверным поступком не бросить тень на свою кристально чистую репутацию. Поэтому заранее прошу прощения, если требую невозможного. Я была бы вам ужасно обязана, когда бы вы не отказались пожить у меня… Прошу понять — не со мной, а у меня. Я, конечно, могла бы предложить вам какую-нибудь работу по дому для отвода глаз. Но к чему устраивать театр? Мне необходимо, чтобы кто-нибудь посторонний ночевал со мной рядом. Из всех моих многочисленных знакомых вы подходите больше других… — скромно потупив глаза, Элеонора замолкает.

Макс почему-то вспоминает дневной сон. Не весь, а то мучительное желание, с каким он хотел остаться здесь. Переполняющие его чувства не позволяют спокойно сказать о своем согласии. Элеонора воспринимает молчание иначе. Ей кажется, он шокирован столь откровенным предложением. Но настаивать ей неудобно. Поэтому снова переключается на крабьи конечности, обильно поливая их соусом из майонеза. Но долго не выдерживает, продолжает:

— В конце концов, вы человек одинокий, отнеситесь к этому, как к ночному дежурству. Платить вам я, к сожалению, не имею возможности, но ужин и завтрак всегда будут готовы. У меня много книг, хорошая видеотека… вам не будет скучно.

«Боже, о чем она говорит! — вздыхает про себя Макс. — Предлагать немыслимое счастье и при этом извиняться!» Но тут же пугается своей радости. Нельзя подавать вида, что влюблен в нее, она наверняка побоится его приставаний и откажется от своего предложения. Макс вытирает салфеткой губы и, не отнимая ее ото рта, медленно выговаривает слова:

— Я понял вас, необходим на некоторое время человек рядом. Не объясняйте, зачем. Я согласен. Моя жизнь на сегодняшний день никому не нужна. Даже мне. Так получилось. Распоряжайтесь мной по своему усмотрению…

Элеонора довольна и решается продолжить дальше:

— О, вы — настоящий рыцарь. Таких сегодня не сыскать. Еще маленький уговор. Для меня будет затруднительно принимать гостей днем в вашем присутствии. Ко мне приходит много народа, и всем объяснять, кто вы, неудобно.

— Конечно, конечно, — горячо соглашается Макс. — Тем более я по некоторым причинам много времени днем должен уделять дочери. Ей шестнадцать, трудный период…

— Вот и хорошо, — прерывает его Элеонора. — Выпьем за наш договор, Макс.

Ему ужасно приятно слушать свое имя, произносимое ею. Некоторое время, не зная, о чем говорить, они продолжают ужин в молчании. Пока Элеонора не поднимается из-за стола.