Отчаяние мое было искренним, поскольку все мои рассуждения доказывали, что царя менять нельзя ни в коем случае. Во всяком случае, сейчас. До конца войны, то есть еще минимум год-полтора, нельзя устраивать никаких потрясений во власти. Вполне хватит потрясений и от требуемых реформ! Поэтому я должен убедить Николая уничтожить отречение и вывести его из состояния аффекта.

— Ты понимаешь, что отрекаясь, ты губишь Россию?! Одумайся, брат! Вспомни, что идет война! Вспомни, что в столице смута, а в армии мятеж! Ты понимаешь, что нет юридического понятия «Самодержец отрекся от Престола», и уж тем более ты не можешь отречься еще и за Цесаревича! Ты понимаешь это, Никки?!

Николай сурово смотрел на меня. Затем он положил руку мне на плечо и твердо сказал:

— Миша, ты прав. Прав во многом и все что говоришь, по сути, верно. Но…

— Какое «но», Никки?! — я просто задохнулся от ярости и буквально заорал на него. — Какое может быть «но»?! Ты что, совсем с ума сошел?! Да ты понимаешь, во что все это обернется? Гражданская война и гибель России — вот что нас ждет по твоей милости! Давай, я буду тебе помогать во всем, давай, если будет на то твое повеление, я возглавлю правительство, давай я взвалю на себя все, что ты скажешь, но нельзя менять Императора! Это просто невозможно!

Царь хмуро и не мигая посмотрел мне в глаза.

— Все что я повелю? Я велю тебе принять трон! Соблаговоли выполнить мое повеление!!!

Я хлопнул себя по лбу и запричитал:

— Боже, боже, какой же ты, Никки, упрямый! Как осел упрямый!

Николай зло зашипел на меня:

— Выбирай выражения, будь добр! Я все еще твой Государь!

Смотрю на него как на идиота и… извиняюсь:

— Простите, Ваше Императорское Величество! Просто мне показалось, что вы хотели Высочайше соизволить отказаться от своей короны. Видимо я переутомился, прошу меня простить…

— Я, твой брат и твой Государь, Высочайше повелеваю тебе принять мою корону! И не возражай мне более!

Николай явно пребывал в бешенстве. Ну, что ж, может это и хорошо. Может мне удастся вывести его из этой самой депрессии, может мне и удастся уговорить его поцарствовать еще хотя бы какое-то время. Итак, еще усилие!

— Государь! Восходя на Престол, ты принес клятву Господу Богу и, совершив обряд Помазания на Царство, ты фактически обвенчался с Государством Российским. Нет такого понятия, как развод со своим Царством и со своим народом. Точно так, как родитель не может перестать быть отцом детям своим, так и ты не можешь отказаться от своих подданных. Поэтому давай мы прекратим этот разговор, и поговорим о том, что мы будем делать дальше. И потом… — добавил я неожиданно для себя самого, — ну, подумай здраво, какой из меня царь?

Взгляд Императора вдруг остановился. Постояв какое-то время недвижимо, он прошел по салону и сел в кресло. Глядя на выражение глубокой задумчивости на лице Николая, я перевел дух. Похоже, что я его все-таки если не убедил окончательно, то, по крайней мере, заставил взглянуть на события более трезвым взглядом. Значит еще не все потеряно. И есть шанс удержать страну от гражданской войны.

Ведь если царь-батюшка упрется с этим своим отречением, у меня не будет выхода другого, кроме как принять корону, поскольку ситуацию с отречением еще и Михаила Александровича история уже проходила. И пусть, гражданскую войну удалось отсрочить почти на год, а на обломках Российской Империи построить СССР, все равно, если даже не принимать океаны крови пролитые в результате этого, мир все равно погибнет через 100 лет.