Сегодня ночью, в деревеньке той, пропал пастор Франсуа — о том ещё никто не знает, но последний священник деревушки, исчез без следа. Его так и не найдут.

Она пошевелилась. Впервые с тех пор как сюда пришла. Хрупкая рука поднялась вверх, тыльной стороной ладони, она стёрла струйку крови с подбородка. Как-то лениво, словно просто для галочки, потёрла ладошкой кровавые пятна на груди — бесполезно, пятна уже засохли и красная жидкость, за прошедшие с ночи часы, успела пропитать ткань. Теперь только выкидывать, кровь отстирать невозможно, когда-то было.

— Луиза. — Прошептала она, словно бы пробуя это имя на вкус. Оно казалось чужим. Словно имя какого-то незнакомого, отвратительного ей человека. — Кальяри. — Сказала она, чуть хрипло, перенеся ударение, целиком на первый слог — это её имя. В нём, её суть. Лишь фамилия, искажённая, произносящаяся иначе, грубо, с вызовом — это её суть, это она…

Но так ли это?

Она посмотрела на горизонт. И вновь застыла, словно статуя. Там, на волнах, качается маленькая парусная лодочка, в ней сидит какой-то парень с удочкой в руках. Наверное, ловит рыбу.

Перед её мысленным взором проносилось всё, что она видела за прошедшие недели. Кальяри бродила по стране и смотрела, она путешествовала по Родине своей, по Великой Франции.

И каждый день она переживала бурю противоречивых эмоций, порой, ей было так не по себе, что Кальяри убегала в ближайший лес и пряталась там несколько дней, пытаясь переварить увиденное, лес. Лесов почти не осталось. Это, почему-то, поразило, не так сильно как всё прочее, но всё же доставило боль. Франция стала чем-то другим. Чужое и чуждое ей место. Господь изменил мир, но зачем? Всё стало таким другим, таким странным.

Несколько недель назад, она обнаружила в земле длинные, идущие параллельно, железные полосы. Это было так странно и непонятно, что она прошла по ним несколько километров. Но понять что же это и зачем, так и не смогла. Она продолжила идти по полосам, пытаясь понять, зачем они нужны, и постоянно думая — зачем эти полосы соединены бетонными плитами снизу, в земле? Какой в том смысл? Какой вообще смысл бросать на земле эти металлические полосы?

А затем за спиной что-то грозно засвистело, и она обернулась…

Кальяри вздрогнула всем телом, но взгляда от лодки на горизонте не отвела — впрочем, она лодку сейчас не видела. Перед глазами стальной монстр, нёсшийся на неё, по железным полосам.

Мир слишком изменился, огромные здания, казалось, созданные самим Господом или при помощи Адских сил, возвышались в городах. Улицы в бетоне, везде сталь и стекло, колдовские экипажи бегут по бетонным улицам, странно одетые люди, куча сарацинов на улицах Великой Франции — Господи! Как же такое возможно? Что делали рыцари Короля, когда сарацины массово проникали в земли франков? Почему Господь допустил это — зачем он допустил это? Неисповедимы пути Его, но зачем? Сарацины это зло, они поклоняются Дьяволу, они насилуют, убивают и у каждого сарацина, есть мохнатый хвост — это даже дети знают. Просто сарацины его прячут. Говорят, что и ступней у них нет, копыта там вместо ступней, но то, наверное, просто слухи…

Этот мир стал иным. Она вернулась из Адских глубин — само по себе это Знак. Но зачем Господь вернул её? Какова цель? Месть? Но месть не даёт более удовлетворения — эти священники совсем другие. Они даже на вкус другие. Церкви пусты, люди одеты как клоуны, у стражи колдовское оружие, магия пропитала весь мир. И нет никаких сомнений — это допустил Господь.

И вот он вернул её. Вернул сюда, в этот странный, пугающий, сумасшедший мир.

Зачем?

Луиза вдруг ощутила странное желание — ей захотелось вернуться туда, где она была.