Изменить размер шрифта - +

Слова о сексуальных подвигах козлоногого бога не вызвали у Иисуса должного отклика. Он попытался снова вернуться мыслями к Закону. Но как только его испуганный Интеллект касался поверхности взбаламученного моря иудейских наставлений, перед ним в виде рыбацкой лодки возникал образ Пана. Наконец он все таки решительно отодвинул Моисея в сторону и спросил:

– Но ты сказал, что он во многом похож на меня.

– Я что, так и сказал, дружище? В самом деле? Я ведь сказал, что он такой, как ты, но в другом роде. Пан был богом лесов и пастбищ, божеством стад животных и их пастырей. Он обожал дикую природу, но не в меньшей степени любил и музыку. Он был наполовину человек, наполовину зверь. Он всегда смеялся над своим мохнатым хвостом. Пан являл собой союз природы и культуры, плоти и духа. Союз, дружище, обрати внимание. Вот потому то мы, старомодные люди, так не хотели его смерти.

Глашатаи паранойи принялись совать свои дешевые газетки прямо Иисусу под нос. Это были те же назойливые мальчишки, которые будут крутиться у него под ногами, когда он предскажет своим учениками предательство одного и отречение другого; они будут при нем, когда он в своем предпоследнем слове обвинит Бога, что тот оставил его.

– Ты обвиняешь меня? – спросил он.

Взгляд его был подобен новенькой стальной мышеловке – такой же холодный и нервный.

Тарзан, похоже, вконец опьянел. Он не желал никаких неприятностей.

– Все, что я знаю, я читаю в газетах, – сказал он. Потом помахал своей губной гармошкой, и она сверкнула на солнце. – Есть у тебя любимая мелодия?

– Мне нравится все, в чем чувствуется душа, – ответил Иисус. – Но не сейчас. Скажи мне, Тарзан, какое отношение мое рождение имеет к кончине Пана?

– Иисус, старина, я ведь не какой то там иудей интеллектуал и не могу вовлечь тебя ни в какие забавные теологические споры, какие ты привык вести в синагогах. Но если ты мне пообещаешь, если дашь честное скаутское слово, что не будешь меня втягивать во всякие дискуссии, я расскажу тебе все, что я знаю.

– Даю тебе слово, – сказал Иисус. Он украдкой посмотрел в согласованном направлении Рая, после чего впервые заметил парящего в небесной выси ангела, совершавшего ленивые круги в унылом небе пустыни.

Этот ангел доложит все, что только услышит, подумал Иисус и решил внимательно следить за собственными словами.

Тарзан тоже заметил ангела, однако обратил на него не столь пристальное внимание. Когда он в последний раз от души полакомился семенами мускатного ореха, он видел целую голубятню точно таких же крылатых созданий. Одно из них даже спикировало ему на голову и пометило ее чем то белым.

– В давние времена, – начал Тарзан, – люди были более конкретными. Я имею в виду, что они не слишком часто обменивались абстракциями и спиритуализмом. Они знали, что когда плоть разлагается, то становится питательной средой для растений, и благодаря этому вырастает урожай. Они своими глазами видели, что и навоз благотворно влияет на почву. Они понимали и то, что выращенные таким образом съедобные растения, если их употреблять в пищу, помогают им существовать. Они очень быстро установили ту связь, что соединяет такие разные вещи, как кровь, дерьмо и растительность. Связь между животным, человеком и растением. Когда они принесли животное в жертву урожаю кукурузы, это была уступка очевидной связи между смертью и плодородием. Ну в чем, скажи, меньше мистики? Нет никакого сомнения в том, что это была настоящая церемония, однако малая толика шоу бизнеса никогда не мешала человеческой морали. Мы были связаны с растительностью. В мире растительности ничто не умирает. Просто растение прекращает существовать и возвращается в мир в новой, измененной форме. Энергия вечна, она никуда не исчезает. Мы сеяли в землю наших мертвых так, как сеяли семена. После недолгого отдыха энергия погребенного в земле тела или семени возвращается в той или иной форме.

Быстрый переход