— Кость рыбе, что впереди.

И кости летели через плечо, а в хорошие дни их и не обгладывали как следует. То-то они радовались. В те времена их лодки никто не мог обогнать. Кухмистер все сидел в полумраке хоров, охваченный воспоминаниями юности. По лицу его скользнула улыбка. Сейчас уже все не то. И молодые джентльмены стали совершенно другими. Нет в них того шика. Не то что до войны. Теперь они, видишь ли, стипендии получают. Работают. Да разве в старые времена в Покерхаусе хоть один студент работал? Не до того было. И так забот хватало: выпивка, скачки… Ну кто сейчас может взять такси, поехать в Ньюмаркет, просадить там 500 фунтов и глазом не моргнуть? А достопочтенный мистер Ньюленд так и сделал в 33-м году. Он в семнадцатом подъезде жил. Убит немцами в Булони. Таких людей Кухмистер мог припомнить не один десяток. Одно слово — джентльмены. Всем джентльменам джентльмены.

Вскоре ученые мужи разделались с первым и вторым; подали сыр. Шеф-повар мог вздохнуть с облегчением. Он поднялся на хоры и сел рядом с Кухмистером.

— Да, Шеф, прекрасный банкет. Лучше и не припомнишь, — похвалил его Кухмистер.

— Спасибо за комплимент, мистер Кухмистер, — ответил тот.

— Жаль, не в коня корм.

— Но кто-то должен хранить древние традиции, мистер Кухмистер.

— Золотые слова, — кивнул Кухмистер.

Оба они замолчали. Со стола уже убирали тарелки. Бутылка с портвейном медленно, как и полагалось согласно ритуалу, поплыла из рук в руки.

— Что скажете о новом Ректоре, мистер Кухмистер? — нарушил молчание Шеф.

— Черный день для колледжа, очень черный, — вздохнул тот.

— Не самый достойный джентльмен? — осмелился спросить Шеф.

— Вовсе не джентльмен, — изрек Кухмистер.

— Понятно, — сказал Шеф. Новый Ректор приговорен. Где-где, а на кухне его репутация теперь безвозвратно загублена. — Как не джентльмен? А рыцарское звание?

Кухмистер строго посмотрел, на него.

— Настоящий джентльмен и без звания джентльмен, дорогой Шеф.

Шеф понял упрек и кивнул. С Кухмистером не поспоришь, тем более по вопросам этикета, тем более в колледже. Можно, конечно, поспорить, но потом сам пожалеешь. Мистер Кухмистер был в Покерхаусе большим авторитетом.

Говорить не хотелось. Они молча почтили память старого Ректора и принялись размышлять об упадке нравов, причиной коего стал новый Ректор, вовсе не джентльмен.

— И все же, — сказал наконец Кухмистер, — банкет удался. — Из уважения к прошлому с неохотой похвалил он и собрался было уходить, как вдруг Ректор постучал по столу и встал. Кухмистер и Шеф с ужасом уставились на происходящее. Что? Речь на банкете? Да как он смеет? Это же против правил! За пятьсот тридцать два года на банкете еще никто не выступал.

Все вытаращили глаза. Превосходно: гробовая тишина, изумление в каждом взгляде, напряженная атмосфера — как раз то, что нужно. И ни единого смешка. Сэр Богдер улыбнулся.

— Уважаемые члены Ученого совета, сотрудники колледжа, — начал он, и в голосе прозвучала профессиональная учтивость бывалого политика, — я как ваш новый Ректор чувствую, что сейчас как раз подходящий момент поделиться с вами своими мыслями о новой роли таких заведений, как наше, в современном мире. — Как здорово он все рассчитал. Каждое оскорбление. Назвал Покерхаус — заведением, «новая роль», «современный»… Слова, даже, скорее, обороты, оскверняли саму атмосферу праздника. Сэр Богдер ухмыльнулся. Теперь-то он с ними за все рассчитается.

— Конечно, после такого недурного ужина, — Шеф-повар вздрогнул, — неуместно говорить о будущем, о тех переменах, которые обязательно будут иметь место, если мы хотим стать неотъемлемой частью современного мира…

Затасканные словечки непринужденно слетали с языка Ректора и били прямо в цель.