Пронзительно заверещал сигнал связи.

— Слушаю, — сказал он.

Голос его секретарши произнес:

— Мистер Рассел хочет с вами поговорить.

Томас состроил гримасу.

— Пусть войдет.

Рассел — чопорный и педантичный — вошел в кабинет и уселся на стул, стоявший напротив письменного стола Томаса.

— Что я могу сегодня сделать для отдела исследований и разработки? — спросил Томас, опуская вежливые банальности.

Рассела они никогда не интересовали.

— Гораздо больше, чем вы делаете сейчас, — ответил Рассел. — Проклятье, Пол, мне известно, что вы по уши зарылись в информацию. Она копится и копится. Но мы ничего от вас не получаем вот уже шесть месяцев. Конечно, мне известны правила, но не слишком ли строго вы их придерживаетесь?

— Что вас интересует?

— Во-первых, проблемы перемещений со скоростями, превышающими скорость света. Мне известно, что Мартин…

— Мартин продолжает над этим работать.

— Но у него уже должно что-то быть. Ведь он не только превосходный телепат, но и первоклассный астрофизик.

— Это правда, — не стал возражать Томас. — Нам редко удается заполучить таких людей, как он. Чаще всего попадаются парни с фермы или девушки, работающие в универсальных магазинах. Мы курируем несколько специальных программно…

— Только не надо уводить разговор в сторону, Пол. Мои люди с нетерпением ждут возможности начать работу над БСС [Больше Скорости Света (прим. пер.)]. Мы знаем, что у вас кое-что есть.

— Самое смешное, что тут вы ошибаетесь.

— Мартин уже несколько месяцев этим занимается.

— Да, занимается. И ничего не понимает. И мы оба начинаем думать, что он неподходящий человек для решения подобных задач.

— Неподходящий человек? Астрофизик?

— Бен, возможно, дело вовсе не в физике.

— Но он вывел уравнения.

— Уравнения — да. Но они не имеют смысла. Вопреки распространенному мнению сами по себе уравнения не обладают магией. В них должен присутствовать смысл, а в этих нет ни малейшего. Джей думает, что они не имеют отношения к физике.

— Не имеют отношения к физике? А к чему же тогда?

— Вот в этом-то и состоит наша главная проблема, Бен. Мы с вами уже множество раз говорили об этом. Однако вы не хотите понимать. Или отказываетесь. Или слишком упрямы, чтобы позволить себе понять. Мы имеем дело не с людьми. Я это сознаю, и наши сотрудники — тоже. А вы не желаете меня услышать. Вы принимаете народ, живущий среди звезд, за необычных людей. Я не знаю, никто не знает, кто они такие на самом деле. Известно лишь, что их нельзя назвать людьми, даже _необычными_.

Мы прикладываем огромные усилия, пытаясь разобраться в проблеме. И вовсе не из-за неуемного любопытства, а потому, что тогда нам будет легче с ними работать. Но пока у нас нет ни малейшего представления. Вы меня слышите? Ни малейшего представления! Хал Роллинс говорит с кем-то — он полагает, что с роботом, необычным, конечно, но и тут полной уверенности у него нет. Никто ни в чем не может быть уверен.

К тому же в этом нет особой необходимости.

Они принимают нас, мы принимаем их. Мы проявляем терпение, и они относятся к нам терпимо. Возможно, даже в большей степени, чем мы, поскольку знают, что мы впервые используем новый вид связи. Наш образ мыслей не имеет ничего общего с их мышлением, но мы пытаемся понять друг друга. Никто из них не думает так, как мы, никому из нас не удается думать так, как они. Мы столкнулись с незнакомым нам видом разумной жизни, а у них аналогичные представления о нас — и это единственное, что можно утверждать с уверенностью.