– О ком? – Ермаков сразу как-то сник.

– Насколько нам известно, вы знали Аркадия Зацепина и…

– Вы сказали, знал… Разве Аркадий мертв? – с хрипотцой уточнил Ермаков, он встал со стула и подошел к окну.

Веня осмелел и тут же, позабыв все наставления Корнева, ощутил себя пытливым и умелым опером, который должен выжать из потенциального свидетеля информацию, как сок из лимона.

– Убит в Летнем парке города Пскова, – сухо ответил Веня, ощутив уверенность в себе. – Я занимаюсь расследованием этого убийства и очень рассчитываю на вашу помощь.

Ермаков вернулся за стол, он явно был обескуражен услышанным.

– При каких обстоятельствах Аркадий был убит?

– Убит ударом ножа в спину. До недавнего времени мы полагали, что его убили случайно, однако, согласно новой версии, убийство Зацепина как-то связано с его прошлым. Мы установили, что Аркадий был осужден за измену Родине и отбывал срок…

Ермаков кивнул:

– И вы хотите, чтобы я помог вам и прояснил кое-какие факты из его биографии?

«А он очень догадлив, что в принципе объяснимо», – подумал Веня.

– Мы полагаем, вы владеете некоторой информацией на этот счет.

– Вы правы, и я готов помочь…

– Тогда расскажите, как вы познакомились, и… в общем все, что, по-вашему, может поспособствовать поиску убийцы.

– Хорошо…

г. Череповец, январь 1941 года…

Уроженец села Воскресенское Череповецкого района Вологодской области Коля Ермаков, окончив школу, поступил в ремесленное училище. После его окончания пять лет проработал электромонтером на патронном заводе в городе Симбирске и в двадцать втором поступил на курсы комсостава РККА, после которых служил в погранвойсках и дослужился до коменданта. А в декабре сорок первого, после окончания курсов усовершенствования комсостава войск НКВД, Николай был назначен на должность начальника районного отдела НКВД города Череповца и, прибыв на место, приступил к работе.

После начала контрнаступления советских войск под Москвой работы у тогда еще капитана госбезопасности Ермакова заметно прибавилось. Усложнившаяся в регионе оперативная обстановка требовала не только решительности и смекалки, но и нечеловеческих усилий, так как с присвоением Вологодчине статуса прифронтовой зоны к ограблениям, убийствам, расхищениям социалистической собственности и многочисленным фактам антисоветской агитации прибавились еще и регулярные заброски диверсионно-разведывательных групп на территорию области.

Через узловую станцию по железной дороге не только осуществлялась эвакуация, но и регулярно проводилась переброска воинских частей, техники и боеприпасов к фронту. Именно поэтому немецкое командование уделяло особое значение срыву работы железнодорожного транспорта и, помимо регулярных бомбежек, идущих по рельсам эшелонов с воздуха, проводило диверсии с целью подрыва путей, мостов и переправ.

В тот холодный февральский день Николай, как обычно, задержался до глубокой ночи у себя в кабинете и, так как на улице завывала вьюга, не пошел домой, а, растопив уже изрядно проржавевшую и закопченную «печку-буржуйку», прикорнул на диванчике у стены. Уснул он мгновенно, однако выспаться ему не удалось, так как в дверь громко постучали. Ермаков тут же вскочил и застегнул верхнюю пуговицу гимнастерки.

– Кто там?

Дверь приоткрылась, и Ермаков увидел заспанное лицо сержанта Голова, дежурившего по райотделу.

– К вам прибыл лейтенант Хромов!

Ермаков помотал головой, чтобы хоть как-то прийти в себя, сел за стол и непонимающе хмыкнул:

– Не знаю я никакого Хромова. Кто такой?

Голов пожал плечами и впустил в кабинет высокого шатена в форме сотрудника НКВД.