Изменить размер шрифта - +
Еще в 1797 году адмирал Флота Канала Джон Джервис язвительно писал о корабельных медиках: «Я бы очень желал, чтобы между нашими медиками было поменьше докторов медицины. Эти господа, получив свои дипломы, начинают находить слишком низким для их достоинства самые полезные заботы, самые обыкновенные обязанности, положенные их званию. Вместо того, чтобы заниматься больными, они проводят время, свистя на флейте или играя в триктрак. Что же касается журналов, то они стряпают себе чудесные дневники, при помощи Коллена и других авторов по части медицины, и таким образом составляют себе в медицинском совете репутацию, которой вовсе не заслуживают. Я хочу, чтобы медики моей эскадры никогда не выходили на шканцы, никогда не съезжали на берег (как по службе, так и для своего удовольствия) не имея в кармане ящика с хирургическими инструментами». К 1812 г. ситуация была уже диаметрально противоположной. При Адмиралтействе была образована комиссия по заботе о больных и раненных моряках, а чуть позже — Совет по больным и раненным, который возглавил доктор Гилберт Блейн. Именно революционные меры Блейна, который в свое время был корабельным врачом на флагмане адмирала Роднея в Вест-Индии, а позже — лейб-медиком королей Георга III и Вильгельма IV, снизили смертность на кораблях в пять-десять раз! Количество больных к 1813 году уменьшилось в 4 раза: если в 1779 году по статистике болел каждый третий матрос, то в 1813 г. — только каждый одиннадцатый. К тому времени каждому моряку в обязательном порядке делали прививку от оспы, появились методы борьбы с малярией, цингой, лихорадкой. В рацион в обязательном порядке были введены лимонный сок, квашеная капуста. Введены централизованные поставки медикаментов на корабли, причём — не оплачиваемые кэптенами и моряками из своего кармана. Вместе с чистотой на кораблях эти меры резко сократили эпидемии и заболеваемость во флоте.

В море матросы не только работали, но и отдыхали. Как говорил один из персонажей советского фильма: «Кто сказал, что надо бросить песню на войне?» Точно также и в ту эпоху никто не отказывался ни от музыки, ни от танцев, тем более, что это был век без компьютеров, сотовых телефонов, Интернета и прочих радостей жизни.

Вообще, музицирование и танцы были очень важной частью жизни не только кают-компании, но и нижних палуб. Так, например, на флагмане Боскауэна 74-пушечном «Торбэе» во время перехода в Северную Америку каждую ночь на баке устраивались танцы под свирели и барабаны. Эти вечера живо напомнили Боскауэну «…„старую добрую Англию“, и пляски контрдансом в местной деревушке на склоне у церкви». Более того — хорошие танцоры ценились на вес золота, и приглашались «с гастролями» на корабли эскадры. Кстати, платили за танцы щедро, особенно господа офицеры, которые скучали по родине не меньше, чем матросы и унтеры. Иногда ловкие арматоры фрахтовали корабли и получали каперские патенты, но не для того, чтобы ловить вражеские торговые суда, а чтобы гастролировать с нанятыми «кантри-бэндами» по своим эскадрам, «загребая денежку лопатой».

Инструменты для музицирования на кораблях господа офицеры возили с собой. Например, в реестре за 1746 год на «Кинг Джордж» числятся «два рожка, две флейты, барабан, скрипка и уэльская тройная арфа», а офицеры в кают-компании по воскресениям составляли без малого целый оркестр, который играл произведения Лойе, Генделя, Леонардо да Винчи (полный тёзка известного скульптора-изобретателя XVI века) и других модных тогда авторов.

Но музыка не только объединяла, но и разъединяла экипажи на кораблях. Особенно бесили команду на том же «Кинг Джордже» понедельники, когда гардемарины и юнги в 20:00 собирались на баке для обучения игре на флейте и пению. Третьи и четвертые лейтенанты жаловались, что «это блеяние коров» дико мешает спать.

Чтобы понять, что творилось на корабле, нельзя не сказать и о животных.

Быстрый переход