Чтобы понять, что творилось на корабле, нельзя не сказать и о животных. Да-да, именно о животных. Нам, живущим в век консервов, холодильников, питательных батончиков и таблеток, трудно себе это представить, но, тем не менее, корабли тогда больше напоминали Ноевы ковчеги, чем боевые единицы.

Первым, самым, наверное, знаменитым и многочисленным представителем фауны на корабле были, конечно же, крысы. Не стоит верить рассказам, что какое-то парусное судно по приходе в порт полностью избавилось от крыс. Без этих тварей обходились лишь только что спущенные со стапелей корабли. Как только в трюмах появлялись продукты — появлялись и крысы. Они жрали всё — запасы крупы, мясо, сухари, масло, растения и так далее. Когда запасы кончались — крысы вполне питались досками, иногда прогрызая борта и создавая реальную опасность судну. К примеру, во время ремонта в Гибралтаре шлюпа «Пегги» в 1756 году, при осмотре камбуза было обнаружено, что крысы прогрызли двухдюймовую сосновую доску, отделявшую кладовую от каюты второго лейтенанта. В 1763 году кэптен Лэфори (Laforey) сообщал, что на его фрегате крысы отгрызли часть обшивки днища, из-за чего корабль имеет течь.

Естественно, что под столь грозного врага списывали не только его реальные дела, но и все кражи, недостачи и тому подобное. То есть повар, отрезая кусок бекона в свою кладовую, естественно докладывал о том, что бедный бекон обглодали крысы. Чаще всего кок состоял в сговоре либо с боцманом, либо с мастером (master — штурман на парусном корабле) и, естественно, делился украденным. Вообще отговорка «сожрали крысы» вполне оспаривала первенство у «подмочены, пришли в негодность и выкинуты за борт».

Но грызуны, можно сказать, были невольными спутниками моряков, ими живность совершенно не исчерпывалась. На борту присутствовали козы, овцы, свиньи, гуси, утки, иногда кролики, и даже телята. Всё это были будущие котлеты, отбивные и жаркое. Количество крупного рогатого скота на корабле обычно бывало значительно — например, 64-пушечный «Саммерсет» в 1760 году загрузил для плавания в Средиземное море 71 теленка для питания эскадры в Мессине на 3 месяца. Адмирал Эдвард Хоук считал, что разумный запас провизии на линейном корабле — это 40 овец и 12 телят. Причем Адмиралтейство оплачивало только и исключительно говядину. Если кэптены и старшие офицеры хотели разнообразить меню, то овец, свиней, кроликов, кур, гусей и прочее они покупали за свой счет. Естественно, для такого количества скотины были необходимы целые тонны фуража, а это, в свою очередь, отнимало полезную нагрузку у корабля и создавало большие проблемы.

Если куры, гуси, свиньи, кролики жили в клетках и загонах, то козы, овцы и телята спокойно разгуливали по кораблю. Специально для них на дверях кают и на верхней палубе были развешаны сумки с зерном и крошенным хлебом. Естественно, животные справляли большую и малую нужду где придется, что, в свою очередь, бесило первого лейтенанта, ответственного за чистоту на судне. Легко представить, что во время боя всё это стадо просто мешало морякам исполнять свои непосредственные обязанности, поэтому перед сражением часто раздавался грозный приказ капитана: «Живность за борт!» И несчастные хрюшки или буренки, жалобно мыча, летели в морскую бездну…

Новшества в области питания, как и всегда, начались во Франции. В 1795 году в Республике был объявлен конкурс на лучший способ эффективного сохранения продуктов. Победителю предлагалось выплатить 12 тысяч франков. Поскольку сумма была немаленькая, то многие повара и химики попробовали предложить свои идеи. Поиски вариантов затянулись на целых пятнадцать лет, но в результате способ консервирования продуктов был разработан парижским поваром Николя Франсуа Аппером, изначально — трактирщиком с улицы Ломбардцев (уверен, что почитатели «Трех мушкетеров» оценят мягкую иронию Дюма), а в описываемый момент — владельцем сети ресторанов в Париже.