Изменить размер шрифта - +
У Кейт было доброе, даже слишком отзывчивое сердце. В возрасте пяти лет она расстроилась при виде бостонских бедняков. Похвально, вне всяких сомнений. Но далее он три года терпеливо растолковывал ей разницу между заслуженной и незаслуженной нищетой.

И поэтому он страстно хотел найти для Кейт подходящего мужа. Человека умного, доброго и строгого. Одно время он посматривал на сына своего почтенного соседа, юного Сэмюэла Адамса, хотя парнишка был на несколько лет моложе Кейт. Но вскоре он заметил в нем строптивость и недостаток усердия, а потому исключил его из числа кандидатов. Сейчас Кейт было восемнадцать, и отец все пристальнее следил за тем, чтобы ее не брали никуда, где может возникнуть неблагоприятная привязанность.

Поэтому естественно, что он сомневался, везти ли ее в Нью-Йорк, где риск повышался из-за присутствия всех этих малоизвестных родственников.

Но она принялась клянчить. Ей хотелось побывать в суде, и уж она-то всяко разбиралась в юриспруденции лучше, чем остальные дети. Она будет все время при нем, опасности никакой, и ему пришлось признать, что он всегда рад ее обществу. Вот и согласился.

Сейчас ярдах в пятидесяти перед ним, а то и меньше, оказался высокий белокурый юнец. Он выходил из трактира в сопровождении трех простых матросов. Один расхохотался и хлопнул юнца по спине. Молодой человек в не слишком свежей рубашке был далек от негодования; он ответил какой-то шуточкой и тоже рассмеялся. При этом он наполовину развернулся, и адвокат рассмотрел его лицо. Парень был красив. Он был более чем красив.

Он выглядел как греческий бог.

– Ваша дочка, должно быть, его ровесница, – бодро заметил купец. – Надеюсь, они поладят. Ждем вас к обеду, ровно в три.

 

Она хотела понравиться нью-йоркским родственникам. Ее томил вопрос, найдутся ли среди них молодые люди ее возраста.

 

Дирк тепло приветствовал гостей. Его жена была высокой элегантной леди, чей мягкий голос деликатно дал им понять, что она уверенно занимала свое положение в обществе. А затем появился их сын Джон.

Отец не сказал Кейт о юноше. Она же, хоть и старалась этого не делать, украдкой постоянно бросала на него взгляды. Он был в белоснежной рубашке из лучшего льна и золотисто-зеленом шелковом жилете. Парика не носил – да и к чему был парик при такой роскошной гриве волнистых золотых волос? Она в жизни не видела такого красавца. Когда их представили, он сказал ей несколько учтивых слов, хотя она едва ли их услышала. Но он удовольствовался тем, что принялся внимать отцу, и ей осталось только гадать, о чем он думает.

Предобеденная беседа ограничилась семейными темами. Кейт узнала, что у Джона есть две сестры, обе нынче в отъезде, но ни одного брата. Значит, он был наследником.

Обед подали превосходный. Еда обильная, вино хорошее. Кейт усадили справа от купца, между ним и Джоном. Шел задушевный светский разговор, но она заметила, что стороны всячески старались не уязвить друг друга. Миссис Мастер сказала, что знакома с адвокатом, у которого они остановились. А ее муж выразил надежду на то, что его кузен найдет толковых юристов среди представителей нью-йоркской адвокатуры.

– В Нью-Йорке есть светлые умы и вне юриспруденции, – вежливо ответил Элиот. – Уверяю вас, в Бостоне продолжают ценить славное окружение губернатора Хантера.

Губернатор Хантер, сменивший эксцентричного лорда Корнбери, собрал примечательный круг друзей – в основном, как и сам он, шотландцев, создав своего рода интеллектуальный клуб. Двумя десятилетиями позднее об этом кружке все еще почтительно отзывались культурные деятели в других городах. Кейт часто слышала о нем от отца. Она посмотрела на юношу справа. Он был бледен. Дальше сидела его мать с рассеянным взглядом.

– А, Хантер! – уверенно воскликнул хозяин. – Вот бы нам всегда так везло с губернаторами.

Быстрый переход