Так же тривиально заглавие «Гусев», которое скромно дано одному из величайших шедевров русской художественной прозы, посвященному поэтическим и мудрым раздумьям о жизни и смерти.

Нигде, ни в одном из заглавий нет и намека на то, как относится автор к сюжету рассказа, обозначенного этим заглавием.

Ровный, матовый голос, никакой мимики, никаких интонаций и полное отсутствие жестов.

Трудно представить себе, что было время, когда тот же писатель, так сурово относившийся ко всякой литературной развязности, сам давал своим произведениям вульгарно-аляповатые прозвища, не чуждые дешевых эффектов.

Это кажется почти невероятным для тех, кто читал Чехова и не читал Антоши Чехонте.

Зрелый Чехов девяностых и девятисотых годов, кажется, лучше согласился бы отрубить себе правую руку, чем озаглавить свои произведения такими игривыми воплями, какие слышатся в заглавиях Антоши Чехонте:

«О, женщины, женщины!..», «Идиллия - увы и ах!», «Ах, зубы!»

После каждого заглавия - восклицательный знак.

И большое пристрастие к водевильному «или»:

«Аптекарская такса, или спасите, грабят!!! (Шутливый трактат на плачевную тему)».

«Брак по расчету, или за человека страшно. (Роман в двух одинаково плачевных частях)».

«Исповедь, или капитан в отставке. (Сценка из несуществующего водевиля)».

«Тайны ста сорока четырех катастроф, или русский Рокамболь. (Огромнейший роман в сжатом виде)».

«Битая знаменитость, или средство от запоя. (Из актерской жизни)».

Благодаря этой форме вместо одного заглавия читателю предлагались два. Некоторые из этих сдвоенных, парных заглавий были раз в десять длиннее тех, какие, как мы только что видели, характерны для позднейшего Чехова. Многоречивость, несдержанность, безвкусная хлесткость, - до чего все это не похоже на тот лаконизм, какой наблюдается в заглавиях Чехова начиная со второй половины восьмидесятых годов. В тех заглавиях (за исключением, пожалуй, «Человека в футляре») читателю не дается никакого ключа к содержанию текстов, обозначенных ими:

«Встреча», «Верочка», «Письма», «Свирель», «Тиф».

А у вещей Антоши Чехонте - у тех, что он культивировал в первые годы литературной работы, - многословные, пространные заглавия, заранее извещающие нас, каково будет содержание рассказа:

«О том, как я в законный брак вступил».

«Депутат, или повесть о том, как у Дездемонова 25 рублей пропало».

«Руководство для желающих жениться».

«Женщина с точки зрения пьяницы».

Иные заглавия были еще более пространны:

«Нечистые трагики и прокаженные драматурги. Ужасно-страшно-возмутительно-отчаянная трррагедия. Действий много, картин еще больше».

Порою заглавия уведомляли читателя не только о сюжете рассказа, но и о той поучительной мысли, какую содержит в себе этот сюжет:

«За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь».

«Гречневая каша сама себя хвалит».

«Язык до Киева доведет».

«И прекрасное должно иметь пределы».

Погоня за сильнейшим эффектом заставляла молодого писателя сочетать в своих заглавиях такие слова, сочетание которых неожиданно, непривычно и дико: «Скарлатина и счастливый брак», «Баран и барышня», «Америка в Ростове-на-Дону», «Картофель и тенор» и т. д.

Стиль подобных заглавий, забубенный и броский, не был личной принадлежностью Чехонте.

Чрезвычайно характерный для юмористических листков того времени, он был внушен ему беспардонными нравами этих листков, которые требовали от своих литераторов именно такого развязного стиля.