Один из них, неизвестно зачем, учит свою дочь фортификации (234).

Другой сечет своего сына за то, что сын получил пятерки

(232).

Третий, чтобы починить свои плохие часы, окунает их в воду, освященную в церкви (281).

Четвертый (хозяин гостиницы) подает постояльцу счет: клопы - 15 копеек (279).

И такие же бессмысленные речи.

«- Отчего умер ваш дядя?

- Он вместо 15 капель Боткина, как прописал доктор, принимал 16» (242).

Глупость в неразрывном сочетании с дрянностью.

«- Честь имею представить, Ив. Ив. Изгоев, любовник моей жены…» (273).

«- Мамаша, вы не показывайтесь гостям, вы очень толстая!» (278).

И страшное засилие бездарных людей, торжествующих свою злую победу во всех областях человеческой жизни. Бездарность в глазах Чехова была самым тяжелым пороком, и в своих записях он часто проклинает ее. Ругательством звучат здесь слова: «бездарный ученый», «бездарный писатель», «бездарный актер». Всякое общение с бездарными для него невыносимая мука. Вот характерная дневниковая запись:

«N. N. литератор-критик, обстоятельный, уверенный, очень либеральный, говорит о стихах; он признает, он снисходит, - и я вижу, что это бездарнейший человек (я не читал его). Предлагают ехать на Ай-Петри, я говорю: будет дождь. Но все-таки едем. Дорогою грязь, идет дождь, рядом сидит критик, я чувствую его бездарность. За ним ухаживают, его носят, как архиерея. И назад, когда прояснилось, я ушел пешком. Как люди охотно обманываются, как они любят пророков, вещателей, какое это стадо! Едет с нами еще другой: действ, стат. советник, нестарый, все молчит, потому что считает себя правым, презирает критика, и потому, что тоже бездарен» (263).

Еще язвительнее клеймит он бездарность в таких энергичных строках:

«40-летняя бездарная актриса, некрасивая, ела за обедом куропатку, и мне было жаль куропатки и вспоминалось, что в жизни своей эта куропатка талантливее и умнее этой актрисы» (265).

Бездарные люди, по убеждению Чехова, именно в силу своей бездарности эгоистичны и злы. Таковы и бездарный профессор Серебряков в «Дяде Ване», и бездарный архитектор в «Моей жизни», и бездарный доктор в «Трех годах». Для Чехова бездарность и жестокость - синонимы. Оттого-то таким негодованием звучит у него краткая запись о том, что «в жизни наших городов нет ни пессимизма, ни марксизма, никаких веяний, а есть застой, глупость, бездарность» (308).

Об этом часто говорят в его книгах почти одними и теми фразами:

«Вспомнила она всех, кого только знала в уезде, и никак не могла вспомнить ни одного такого человека, о котором могла бы сказать или подумать хоть что-нибудь хорошее. Все, казалось ей, бездарны, бледны, недалеки, узки, фальшивы, бессердечны, все говорили не то, что думали, и делали не то, что хотели» (7, 158).

«Во всем уезде было только два порядочных, интеллигентных человека» (11, 234-235).

В этой глупой, бездарной жизни все невпопад и навыворот, всюду постыдная чушь и нелепица.

«Был прекрасный строевой лес; назначили лесничего - и через 2 года леса нет, шелкопряд» (248).

Лесничие, казалось бы, существуют затем, чтобы леса становились здоровее и лучше. НО (заметьте это сумасшедшее НО) лесничий вопреки логике оказался губителем леса. И снова такая же схема.

Девушка приехала ухаживать за одиноким больным. Характер у нее оказался несносный, и она не только не принесла облегчения своему пациенту, НО сделала его болезнь еще более тяжкой (277).

За больным ухаживают только затем, чтобы больным стало лучше. Но по законам абсурда, господствующим в этой тетради, из благоприятной причины вытекает зловредное следствие.