Ей же, 23 1903 г ?» »l учиться говорить: 1) кончайте сначала в России, а потом поезжайте за границу для усовершенствования, если посвятите себя научной деятельности; наши женские медицинские курсы например » учебные заведения,

знаете ли вы иностранные языки учиться » j сти, ибо они стеснены, а вы зачем 'J. i; ~lr . i p i

??if? •:

•? ы

- ` i \, • I

Ik . · I ь I? \ t

»"? »l"

t* ' H

' -1 i»1

?J _ Ей же, 17 апреля 1903?\,

l" ?? I 1 - l J ики наши ненавистничают, это нехорошо

А Минский Айв и ломака». ? ` .? I

/: `*

• • 1;

Дягилеву С. П., 12 июля 1903 г.

…«как бы это я ужился под одной крышей с Д. С. Мережковским,

 верует

и только с поглядываю на верующего. Я уважаю Д. С. и и как человека и как литературного ин-его но ведь воз-то » ' I если и то в • •

О. Л. Книппер, 25 марта 1904 г.

…«Вчера вечером был Леонид Андреев, ворчал на Художественный театр, на Юлия Цезаря и проч., была и его похудевшая, постаревшая жена. Скучновато».

«Я уже знал, что Чехов очень болен, - пишет Телешов, - вернее, очень плох, и решил занести ему только прощальную записку, чтоб не тревожить его, Но он велел догнать меня и воротил уже с лестницы.

Хотя и я был подготовлен к тому, что увижу, но то, что я увидал, превосходило все мои ожидания, самые мрачные. На диване, обложенный подушками не то в пальто, не то в халате, с пледом на ногах, сидел тоненький, как будто маленький, человек с узкими плечами, с узким бескровным лицом - до того был худ, изнурен и неузнаваем Антон Павлович. Никогда не поверил бы, что возможно так измениться. он протягивает слабую руку, на которую страшно взглянуть, смотрит своими ласковыми, но уже не улыбающимися глазами и говорит: Завтра уезжаю. Прощайте. Еду умирать».

«- Умирать еду, - настоятельно говорит он. Поклонитесь от меня товарищам вашим по «Среде». Скажите им, что их помню и некоторых очень люблю… Пожелайте им от меня счастья и успехов. Больше мы уж не встретимся.

Бунину передайте, чтобы писал и писал. Из него большой писатель выйдет. Так и скажите ему это от меня. Не забудьте».

 287

«Ни одна наша смертная мерка не годится для суждения о небытии, о том, что не есть человек» писал Чехов.

записных книжках последнего периода жизни Чехова имеются две находящиеся рядом заметки: «Вера есть способность духа.