|
Диккенса, в конце восемнадцатого столетия, на другой лондонской улице — Норфолк–стрит жил старый антиквар и букинист Сэмюэл Айрлэнд. В прошлом художник–гравер, он с карандашом и альбомом объездил многие страны. Но, кроме призвания художника, в нем жила неуемная страсть собирателя и любителя древностей. Постепенно все его интересы сосредоточились на антикварной торговле. В доме номер восемь по Норфолк–стрит он открыл что‑то вроде букинистической лавочки — «одно из хранилищ всяческого любопытного и редкостного добра».
В лавке Айрлэнда собирались любители старины и редких книг, велись долгие беседы о старинных фолиантах, разгорались споры о литературе. Чего только не было в лавке старого антиквара: древние рукописи, редкие издания, гравюры, старинные вазы и картины… Но особенно коллекционер дорожил теми реликвиями, которые хоть в какой‑то мере были связаны с именем Шекспира — Сэмюэл Айрлэнд был страстным поклонником великого драматурга. Хозяин лавки пользовался репутацией вполне добропорядочного человека, у него было двое детей — сын и дочь. Генри Уильяму, так звали молодого человека, не было еще и двадцати, но он уже успел побывать во Франции, где несколько лет совершенствовался в науках. На родину юноша вернулся поклонником литературы. Особую любовь, к радости отца, он проявлял к старинным книгам. Сэмюэл Айрлэнд надеялся, что сын, унаследовав его страсть библиофила, продолжит дело отца. И всячески старался поддержать и развивать эту склонность сына. Вместе они проводили вечера за чтением книг, изучали старинные фолианты, вместе посетили Стратфорд–на–Эвоне — родину Шекспира. Когда пришло время определять Уильяма на службу, отец устроил его клерком в контору нотариуса. Особого интереса от работы в конторе Уильям не испытывал. Переписка скучных бумаг, подбор документов, тяжбы, завещания и т. п. Однажды молодой клерк наткнулся на ящики с какими‑то бумагами. Это оказался архив конторы, содержащий множество старых документов, относящихся к XVII веку — эпохе царствования королевы Елизаветы. Закончив трудовой день, Уильям оставался еще на некоторое время в конторе, с увлечением разбирая архив. Может быть, в глубине души он лелеял надежду, что ему удастся найти среди большого числа бумаг что‑нибудь ценное. Однажды, это было 16 декабря 1794 года, юный Айрлэнд вернулся из конторы очень возбужденным и торжественно вручил отцу кипу редчайших документов, обнаруженных им якобы в архиве. Удивлению и восторгу Сэмюэла Айрлэнда не было предела: перед ним на столе лежал оригинал договора, заключенного между Шекспиром и неким Фразером — домовладельцем в Стратфорде–на–Эвоне. Ничто не вызывало сомнений — подпись Шекспира, стиль, качество бумаги, чернила. Видные ученые поспешили подтвердить подлинность документа. Не успел старик Айрлэнд прийти в себя от первой находки сына, как новые сокровища так и посыпались в лавку на Норфолк–стрит. Менее чем через три месяца поиски Уильяма увенчались новым успехом. На этот раз ему посчастливилось отыскать целую коллекцию шекспировских документов: контракты с актерами, издания с собственноручными пометками Шекспира на полях, переписанный экземпляр «Короля Лира», неизвестные отрывки из «Гамлета» и, наконец, два «любовных» письма драматурга к знаменитой Анне Хетеуэй. Старый букинист был ошеломлен внезапно свалившимися на него сокровищами. Когда же из одного письма выпал локон Шекспира, он чуть было не лишился дара речи. Что и говорить, такая находка могла взволновать любого, даже самого равнодушного. И все же Айрлэнд чувствовал некоторое беспокойство, ему казалось невероятным, что он неожиданно стал обладателем таких богатств. Но подробный и, как казалось, искренний рассказ сына об истории находки несколько успокоил старика. По словам Уильяма, он познакомился у своего друга с таинственным незнакомцем. |
