Тем временем, индейское золото и серебро текло в наши руки – его нам продавали со всего лишь десятипроцентной наценкой, другими словами, за сто десять грамм серебра отдавали сто грамм индейских украшений. Испанцы не могли понять прихоти русских, и, думаю, втайне хихикали над дурачками с севера. А мы таким образом положили начало музейной коллекции Форт-Росса. Кстати, другие произведения искусства нам давали «просто так», «в довесок». В их числе был абсолютно бесподобный каменный календарь в виде круга диаметром в два метра, подаренный нам самим сеньором алькальде после того, как Лиза презентовала его супруге набор бижутерии.

И вдруг произошло нечто, что меня, скажем так, несколько испугало. На пирсе, к концу которого была пришвартована «Святая Елена», появилось несколько католических монахов. Я вышел к ним навстречу в сопровождении четверых «идальго», опасаясь худшего. Но главный из них лишь поклонился и представился:

– Дон Алесео, меня зовут брат Родриго Авила. Pax vobiscum!

– Et cum spiritu tuo! – не помню уж, откуда я вспомнил правильный ответ.

– Дон Алесео, мы прибыли сюда по поручению падре Лопе Итуррибе, главы нашего отделения Святейшей Инквизиции. Падре Лопе хотел бы пригласить вас к себе.

Я внутренне похолодел, но сказал:

– Святые отцы, я рад, что падре Лопе нашел время увидеться с моей незначительной персоной. А когда он хотел бы со мною встретиться?

– Если дон Алесео согласится отобедать с ним, то он может поехать с нами прямо сейчас.

– Хорошо, а могу ли я взять с собой других идальго?

– Падре Лопе предвидел подобное ваше желание, и с радостью примет и двоих ваших идальго. Только ее превосходительство лучше не брать – падре Лопе, чтобы избегать искушений, предпочитает не обедать с женщинами.

И вдруг мне пришла одна мысль.

– Святые отцы, не хотели бы вы осмотреть часовню на «Святой Елене»?

Они посовещались, после чего брат Родриго ответил:

– С радостью, дон Алесео.

Посещение часовни, иконы и кресты произвели на них определённое впечатление – я услышал, как брат Родриго с удивлением пробормотал: «А он сказал, что эти русские нехристи». После этих слов он обернулся ко мне и спросил:

– Дон Алесео, верите ли вы в Господа нашего Иисуса Христа?

– Да, брат Родриго, верую. И в Матерь Его Непорочную.

– И в святых Его?

– Да, брат Родриго, и в святых Его.

– Дон Алесео, значит, русские не безбожники-протестанты, если вы верите и в Богородицу, и в святых… Рад это слышать!

С собой я взял двух ребят из Васиной компании. Брат Родриго задал им те же вопросы, получил те же ответы, пусть и в моем переводе, после чего и он, и другие монахи резко подобрели.

И мы пошли – на этот раз пешком – во Дворец Инквизиции. Нас провели в трапезную, где, в отличие от православных монастырей, на столе стояли не только вино, рыба, и кое-какие овощи, но и баранина, и свинина, и жареные куропатки.

Брат Родриго удалился куда-то, и через несколько минут вернулся со священником постарше. Тот перекрестил нас и сказал:

– Ваше превосходительство и ваши светлости, меня зовут падре Лопе Итуррибе. Я родился в городе Сан-Себастьян, но сорок лет назад Господу было угодно отправить меня в Америку, и я ныне тружусь здесь, в Санта-Лусии, слежу за тем, чтобы никакая ересь не проникла в умы и сердца подданных Его Католического Величества. Ведь в Европе сейчас весьма распространены протестантские ереси, когда уничтожается церковное искусство, закрываются монастыри, а людям говорят, что не нужно почитать Богородицу и святых.