Муза Есенина помнит «тайну древних отцов вытираться листвою… долг жизни по солнцу», «отношение к вечности, как к родительскому очагу» – в этом благословение жизни для Есенина. Такова его «избяная Литургия».

Другое, чуждое его миропорядку, восприятие, душа Есенина не приемлет и не смирится с ним. Его бунт – в самоистреблении, бунт не просто против стальной конницы, бунт этот против разрушенного мироздания, созданного предками…

         Там, где капустные грядки

         Красной водой поливает восход,

         Клененочек маленький матке

         Зеленое вымя сосет.

Стихи 1910 года, написанные в 15 лет, Есенин таким оставался до могилы…Он никак не мог жить взрослой прагматичной жизнью, по Есенину, для души – это гроб. Его проклятья в адрес женщин происходят от великой любви, от недосягаемого, созданного еще в ранней юности воображением поэта Образа…

         Сыпь, гармоника. Скука… скука…

         Гармонист пальцы льет волной.

         Пей со мной, паршивая сука,

         Пей со мной.

         Излюбили тебя, измызгали –

         Невтерпеж.

         Что ж ты смотришь так синими брызгами?

         Али в морду хошь?

         В огород бы тебя на чучело,

         Пугать ворон.

         До печенок меня замучила

         Со всех сторон.

         Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.

         Пей, выдра, пей.

         Мне бы лучше вон ту, сисястую, —

         Она глупей…

Но вот конец стихотворения, —

         К вашей своре собачей

         Пора простыть.

         Дорогая, я плачу,

         Прости…прости…

В глубоко чуждом, где чиста только гармонь, которая становится одушевленной, поэт, прозревая святую женскую природу, говорит: «Дорогая, я плачу…»

Если перенестись во времени и пространстве, вспоминается знаменитая сцена с Марлоном Брандо в фильме «Последнее танго в Париже», где герой посылает проклятья уже во гроб своей любимой, но изменявшей жене…

У Есенина скандал – почти всегда Плач, тот самый народный Плач, с заглавной буквы…

В детстве, первую свою влюбленность (это была Анна Сардановская), он пережил словно гётевский Вертер – трагично, напился уксусной эссенции, но испугался и выпил много молока… Анна – это дочь родственников константиновского священника, которые приезжали на лето. Два лета девочка увлечена была поэтическим Сергеем с конфетной внешностью Леля, они уже считались женихом и невестой, а на третье – выросла выше крестьянского мальчишки и влюбилась в другого…

В эти годы написано:

         Выткался на озере алый свет зари.