|
}. ГЛАВА XXI О ПЕРВОМ ВПЕЧАТЛЕНИИ Душа женщины, наделенной воображением, нежна и недоверчива; скажу больше, это крайне наивная душа {"Ламермурская невеста", мисс Эштон. Человек, знающий жизнь по опыту, находит в памяти множество примеров разного рода любви и затрудняется разве только в выборе. Но когда ему надо писать, он не знает, на что опереться. Анекдоты кружков, в которых он жил, неизвестны публике, и понадобилось бы огромное количество страниц, чтобы воспроизвести их со всеми необходимыми оттенками. Вот почему я привожу общеизвестные романы, не основывая, однако, мыслей, предлагаемых на рассмотрение читателю, на столь пустых вымыслах, сочиненных большей частью скорее ради художественного эффекта, чем из любви к истине.}. Она может быть недоверчивой, сама того не зная; жизнь принесла ей столько разочарований! Поэтому все заранее известное и официальное при знакомстве с человеком отпугивает воображение и отдаляет возможность кристаллизации. Зато любовь торжествует с первого взгляда при романтической обстановке. Ничего нет проще; удивление, заставляющее долго думать о чем-нибудь необыкновенном, составляет уже половину мозгового процесса, необходимого для кристаллизации. Напомню начало любви Серафимы ("Жиль Блаз", т. II, стр. 142). Дон Фернандо рассказывает, как он бежал, преследуемый сбирами инквизиции. "Пройдя в. глубоком мраке несколько аллей в то время, как дождь продолжал лить как из ведра, я очутился перед гостиной, двери которой были открыты; я вошел и, разглядев все ее великолепие, увидел, что одна из боковых дверей неплотно притворена; я отворил ее и увидел целую анфиладу комнат, из которых освещена была лишь, последняя. Что мне делать? -- подумал я... Я не мог побороть своего любопытства. Я двинулся вперед, прошел через все комнаты и достиг той, где был свет, то есть свеча в позолоченном подсвечнике, горевшая на мраморном столике. Но вскоре, взглянув на кровать, занавески которой были полураздвинуты, так как было жарко, я увидел нечто, всецело овладевшее моим вниманием: это была молодая женщина, спавшая глубоким сном, несмотря на раскаты грома... Я подошел к ней... Я был поражен. Пока я рассматривал ее с упоением, она проснулась. Вообразите себе ее изумление, когда она увидела в своей спальне, да еще глубокой ночью, незнакомого ей человека. Она вздрогнула, заметив меня, и вскрикнула. Я попытался успокоить ее и, опустившись на одно колено, сказал: "Сударыня, не бойтесь ничего..." Она позвала своих служанок... Появление маленькой горничной немного приободрило ее, она гордо спросила меня, кто я такой, и т. д., и т. д., и т. д.". Вот первое впечатление, которое нелегко забыть. Напротив, что может быть глупее в наших современных обычаях, чем официальное и почти сентиментальное. представление будущего мужа молодой девушке! Эта узаконенная проституция часто оскорбляет стыдливость. "Сегодня, 17 февраля 1790 года, днем (говорит Шамфор) я видел так называемое семейное торжество, то есть людей, известных своей порядочностью, почтенное общество, шумно радующееся счастью м-ль де Мариль, красивой, умной и добродетельной молодой девушки, удостоившейся чести стать супругой г-на Р., больного, противного, нечестного, глупого, но богатого старика, которого она видела сегодня третий раз в жизни, подписывая брачный договор. |
