И самый важный вопрос: что же является мерой критичности гения? От меры, которой работал талант, здесь мало толку — ведь ее можно прикладывать только к уже известному; а при встрече с неведомым она пасует: ей не во что упереться. Талант может чувствовать: здесь что-то есть, — но ЭПК не позволяет это чувство материализовать, — и талант остается топтаться возле незримой зыбкой границы, за которой — он так явственно ощущает ее присутствие! — гудит космос неведомой (параллельной ему) жизни.

Вот почему гений — когда душевная боль переключает на себя его внимание — отбрасывает привычную, наработанную годами меру (когда ему придется заниматься работой таланта — он опять ее подберет) — и берет в руки меру универсальную — «золотую пропорцию».

Ничто иное ему не подойдет. Ведь он работает с непознанным, о котором мы знаем только одно: оно структурировано «золотой пропорцией». Гений прикладывает этот ключ — и за ниточку вытягивает весь клубок.

Кстати, вот почему гений (у таланта это получается лишь при очень большой удаче) работает просто: если рабочей меркой является «золотая пропорция» — результаты будут изумлять своей простотой (не путайте с примитивом!), которая позволяет хранить заложенный в нее огромный энергопотенциал веками практически без потерь.

Последнее замечание. Если гений — гражданин мира, — то как быть с его национальным прошлым?

Национальные краски, которые создавали особый колорит его работе, пока он был талантом, теперь выброшены за ненадобностью. (Значит, если созидатель подчеркивает свою национальную принадлежность, он безусловно не гений) В той работе, которую он делает, как гений (это может случиться один раз в жизни, а может и всякий раз, когда его ЭПК приходит к норме) нет места национальному колориту. Потому что неведомое — ничье, а «золотая пропорция» — универсальна; значит, и результаты работы гения — универсальны. Следом за гением на вспаханное им для всех поле придут таланты, каждый отмеряет и станет возделывать свою грядку, и по тому, что он посеял и как возделывает, сразу можно будет сказать: вот здесь трудился немец, здесь — русский, а там — несомненно — китаец.

Гений — не единственная вершина созидателя; и не самая высокая. Коротко опишем еще две: одна поднимается до той же высоты — это мудрец, другая маячит над ними — это творец.

Отличие мудреца от гения в том, что он отрекается не только от своего прошлого, но и от всякой работы с веществом природы. И если гений работает с веществом природы и знаковыми системами (информацией), то инструмент мудреца — слово (Если желаете — можете читать его с заглавной буквы, поскольку слово мудреца — золото; оно всегда единственное для той души, которой предназначено.)

Территория мудреца — духовное пространство человечества.

Ответственность — за ту душу, с которой мудрец в данный момент работает.

Его императив — боль этой души. Почувствовав такую боль (своих болей для мудреца нет), мудрец словом восстанавливает целостность больной души. Его слово просто и абсолютно точно, поскольку его отбирает безошибочная мера — «золотая пропорция».

Главное отличие творца от гения и мудреца (который игнорирует неведомое) в том, что для него неведомого не существует.

Его территория — вся природа. Ответственность — за ее жизнь.

Он одухотворяет природу (вот его императив) — освобождает ее — материализуя в ней по законам логоса (его критичность) свой колоссальный энергопотенциал.