|
И не боится… Или она видела, что именно он сделал, и ей это не страшно? Надо будет её спросить. — Что, так вот подойдёшь и спросишь? — поддел его Ромеро. — А не пошлёт она тебя куда подальше? — Тебя бы послала, — огрызнулся Кантор. — А меня она знает. — Познакомь, — попросил Ромеро. — Она мне нравится. — Если ты ей понравишься, она сама к тебе подойдёт. — Этак я буду ждать до конца жизни, пока она подойдёт. Ты что, всегда так за девушками ухаживал — ждал, пока подойдёт? И что, хоть одна подошла? — Нет! Не надо! — вскричал Торо, вскакивая. Одной рукой он толкнул в грудь Кантора, который начал вставать со стула, а другой отвесил Ромеро отеческий подзатыльник. — Не смейте драться в общественном месте! Кантор посмотрел на недосягаемого противника, недобро прищурившись, и сказал: — Всегда подходили. Если я захочу, подойдут и сейчас. А тебе приходится за ними бегать, отсюда твоя озабоченность. Всё таки, это у тебя проблемы, а не у меня. И не смей приставать к Азиль, или я тебе сделаю очень больно. Ты знаешь, что обидеть нимфу — большой грех? — А она нимфа? — заинтересовался Торо. — А откуда ты её знаешь? — Встречались, — неохотно ответил Кантор. — Но это было по делам, притом по особо секретным, так что не расскажу. — Я не собираюсь её обижать! — все не успокаивался Ромеро. — Я вежливо предложу. — Тупой ты ублюдок, тебе ясно сказано, если ты ей понравишься, она сама к тебе подойдёт. А если нет, никакого смысла предлагать. Нимфы сами выбирают мужчин. На своё усмотрение. И твоё желание для неё ничего не значит. — А что мне сделать, чтобы ей понравиться? Кантор, ты же её знаешь, скажи, что она любит? — Ничего ты не сделаешь. Она заглядывает в людей и видит что то внутри нас. Отвяжись. Кантор развернулся на стуле, чтобы видеть зал, и стал наблюдать за танцем. «…Ах, несравненная Азиль, ты действительно ничуть не изменилась за эти годы. Тебе не было ещё пятнадцати, когда мы с тобой познакомились, а сейчас тебе почти двадцать два. Люди взрослеют за это время, а ты совершенно не изменилась. У тебя все те же детские глаза и ты все так же божественно танцуешь, как умеют только нимфы. Ты по прежнему любишь ходить босиком и носить яркие хитанские юбки. А танцуешь ты только босиком и никак иначе. Ты кружишься, лёгкая и яркая, как бабочка, в своей алой с золотом юбке, мелькают твои босые ножки, и вместе с тобой танцуют твои чёрные локоны, твои браслеты и ожерелья, и маленький бубен в твоих руках… И ты по прежнему обожаешь ромашки. Ну почему у меня сейчас нет с собой ромашек? Я осыпал бы тебя белыми цветами, а ты бы радовалась и прыгала, как маленькая девочка, и хлопала в ладошки. Ты всегда радовалась, как ребёнок, ты и сейчас делаешь это точно так же… Ах, Азиль, волшебное создание, как же так вышло, что я встретил тебя снова? Как же мне хочется согласиться на твоё щедрое предложение, так соблазнительно верить, что за одну ночь ты сумеешь вернуть мне все, чего мне так не хватает. Так легко верить в чудо, любуясь тобой. Но таких чудес не бывает. Единственное, что может случиться — ты меня узнаёшь. Так что не надо, милая. Лучше я просто на тебя посмотрю. Ты не просто прекрасна, ты совершенна. На тебя радостно смотреть…» Он почувствовал, что его трясут за плечо, и обернулся. — Вы чего, ребята? — недоуменно спросил он, оглядев их перепуганные лица. — Что то не так? — Слышали? — обратился к ребятам Торо. — «Что то не так?» — Все так, — усмехнулся Эспада. — Может, ему зеркало дать, чтобы увидел свою блаженную улыбку до ушей и понял, чего это мы? Кантор рассмеялся. — Ребята, вы что же, думали, что я вообще не умею улыбаться? — Мы просто никогда не видели тебя в таком хорошем настроении, и это как то вызывало сомнения, что оно тебе вообще доступно. |
