|
Прежде картина возвращения совпадала для него с образом вполне земной любви. Теперь — с другим ее лицом. Зачем ему сидеть здесь и прозябать? Возможно, глыбина его «я» так никогда и не станет меньше. Зато он будет соприкасаться с мудростью посвященных и, возможно, сподобится вновь обрести хотя бы младенческую первозданную невинность. Пускай он ни на шаг не приблизится к тому великому, что неведомо, но будет знать, что оно существует, и в простоте той жизни будет отчетливее ощущать издалека его притягательную силу.
По лицу Тео потекли вдруг слезы. Да, он, быть может, еще вернется назад. Быть может, все-таки окончит свои дни в той зеленой долине.
Двойняшки лежали на краю утеса над Ганнеровой пещерой. Неподалеку от них, чуть выше, беззвучно вращаясь наподобие гигантского волчка, зависла над морем в воздухе красивая летающая тарелка, которую они часто видели на этом месте и раньше. Отлогий, серебристого металла купол испускал свечение, всецело исходящее от него самого и не заимствованное у солнца, а из-под внешнего, плавно сходящего на нет края тонкой линией, играя и искрясь, выбивалось голубое пламя. Определить, какого тарелка размера, было трудно, — казалось, будучи в некоем собственном пространстве, она помещена или загнана в чуждое ей измерение и не поддается попыткам что-либо в ней охватить или подсчитать человеческим глазом. Зависла посреди собственной стихии, собственного безмолвия — вне всяких сомнений, материальная, бесспорно настоящая и в то же время нездешняя. Потом, на глазах у двойняшек, качнулась и, не то набирая скорость, не то переходя в иное состояние, — сказать с уверенностью близнецы не рискнули бы ни разу — исчезла. Двойняшки вздохнули и приняли сидячее положение. В присутствии летающей тарелки они никогда не разговаривали. — Долго она пробыла сегодня, да? — Долго. — Странно, откуда мы твердо знаем, что она не хочет фотографироваться? — Телепатия, скорей всего. — По-моему, они хороший народ, ты как считаешь? — Наверняка. Во-первых — такие умные, и потом — никому не причиняют вреда. — Я думаю, мы им нравимся. Интересно, увидим мы их когда-нибудь?.. — Завтра опять придем сюда. Ты, Генриетта, не потеряла ту окаменелость? — Нет, она у меня в кармане. Ой, Эдвард, до чего же я рада, что папа вернулся! — И я рад. Вообще-то, я знал, что он вернется. — Я, в общем, тоже. Слушай, ты посмотри, как стемнело, вон там, на море, уже дождик! — Ага. И видишь — наконец-то настоящие буруны! Класс! — Ну вот, теперь и над нами закапало, дождь пошел наконец, ура! — Бежим, Генриетта! Айда купаться под дождем! И дети, взявшись за руки, припустились к дому сквозь сетку теплого дождя. |
