Сторонники «кроткого мнения» думали пойти к «верховникам» и заявить, что не дело немногих «состав государства переделывать» и что вести такие дело тайно «неприятно-то и смрадно пахнет».

Обычно это толкуется так: дворянство не созрело, ну не могло жить без абсолютного монарха.

Сомневаюсь. Тут возможно совершенно иное толкование событий. Дворянство-то вовсе и не против ограничения самодержавия как такового. Только оно хочет и само участвовать в «затейке».

Дополнительная сложность была в том, что «верховников» не любили дружно, а вот позитивная программа была у всех разная. Шли отчаянные споры о степени и о формах ограничения монархии. Для того чтобы договориться заранее, у дворян попросту не было времени, и в результате их не объединяла какая-то общая политическая программа.

Повторюсь, дворян возмущало вовсе не ограничение монархии, а олигархический способ решать государственные вопросы. Им самим тоже хочется в олигархию…

Какое-то время верховники зачем-то вообще врали, что Кондиции — не их изобретение, а как раз и есть «монаршая воля». По словам Феофана Прокоповича, все «ѵши опустили, как бедные ослики», «дряхлы и задумчивы ходили». Но как не ходи, как не опускай или не поднимай уши, а против монаршей воли не пойдешь. Что государыня соизволила подарить, то и соизволила, ничего тут не поделаешь.

Но обман быстро раскрылся. Оказалось, что будущий политический строй России — вовсе не дело, уже решенное монархом, а нечто такое, что могут решать сами дворяне…

Но тогда у каждого, буквально каждого из них открываются огромные возможности! Раз Кондиции — продукт закулисной сделки и ничего еще не решено, то ведь тогда каждый может попытаться предложить свою версию сделки! Свой способ политического устройства! Ведь если одной «компашке» можно договариваться с императрицей, как ей править, то почему нельзя сделать того же и другим дворянским «инициативным группам»?!

В тот же день 2 февраля Верховному совету пришлось выслушать кучу устных выступлений и мнений, прочитать груду записок о будущем устройстве государственных дел.

Смятение дошло до того, что Верховный тайный совет всерьез опасался восстания и стал пугать расходившихся дворян, что, мол, у него для мятежников есть войска, сыщики и пытки.

Но дворяне никак не унимаются. Известно 13 записок, поданых или подготовленных к подаче в Верховный тайный совет от разных кружков. Под этими проектами собрано порядка 1100 подписей, из них 600 — офицерских! Ни один из поданых проектов не ставит под вопрос ни избрание Анны, ни ограничение ее власти: все подходят к этому, как к совершившемуся факту.

Но все проекты построены на мысли, что дворянство — это и есть народ, настоящий народ в юридическом смысле слова; народ, имеющий политические и гражданские права. Остальное население Российской империи практически не упоминается в проектах… И получается так, что миллионы подданных-недворян — это своего рода живой и говорящий инвентарь, не обладающий никакими правами и политически не имеющий никакого значения.

Это обилие мнений, эта разноголосица и позволили Анне уничтожить зачатки конституции. Дворяне ведь разобщены, народ и не знает об их «затейке».

После приема разных группировок Анна велела принести текст подписанных ей Кондиций и публично порвала их, бросив на землю. 1 марта 1730 года по всем соборам и церквам шла присяга Анне Ивановне как самодержице Российской.

Конституционно-аристократическая монархия просуществовала в России всего 10 дней.

На другой день после присяги Анна Ивановна восстановила Сенат в составе 21 человека, но всех сенаторов назначила сама, никаких выборов не было. 4 марта 1730 года царица распустила Верховный тайный совет, и больше он никогда уже не восстановился ни в какой форме.