— Монах, я иногда тебя не понимаю, — негромко, чтобы не будить товарищей, произнес я. Мне тоже не спалось, но лежать в тишине было невыносимо. Хотелось поговорить, выяснить наши перспективы, которые на данный момент были аховыми. Колья со свежими головами (нашими, причем) так и маячили перед глазами.

— В чем твое непонимание? — медленно, словно сомнамбула, спросил колдун. — Мне кажется, все уже давно сказано и доведено до вашего сведения.

— Почему мы здесь, а? Почему ты так легко сдался этим чертовым хермитам? Зачем отдал свой магический меч, которым мог запросто разнести всю эту богадельню? И так спокойно, словно у тебя в загашнике еще пара таких же клинков! Мы застряли на полпути к Оазису и барахтаемся в бесконечных выяснениях отношений с местными!

— Не торопись, — Симон неожиданно очнулся от бездействия, как будто вышел из гипноза, и повернул голову в мою сторону, а в его глазах вспыхнули разноцветные огоньки. Они переливались как картинки в калейдоскопе, складываясь в затейливые узоры. — Я уже говорил, что никогда не применю магию против людей, — ответил монах. — Однажды я сделал ошибку, за которую был лишен своего Дара. Иерархи Ордена не шутят.

— И как это произошло? Что ты сделал такого страшного?

— Десять лет назад, когда я еще был неофитом Ордена, — негромко ответил монах, нисколько не стараясь скрыть своих призраков прошлого от посторонних, — мне поручили одно дельце. Всего-то посетить маленькую деревушку и защитить ее от морфов. Завелись там странные твари, похожие на одичавших и мутировавших собак. Они были страшны своей сплоченностью и действиями. По одиночке любой крестьянин мог спокойно справиться с морфом. Но не со стаей. Это было неподалеку от Венеции — городка в европейском секторе. Ты должен знать.

— Да, я бывал там.

— Приехал я в деревню, осмотрелся и понял, что дело нечистое. Что-то смущало меня, беспокоило. И не мог понять, что именно. Пока не дошло. Оказалось, половина жителей Ракитового Берега — морфы-оборотни, одна из опасных разновидностей мутаций. И дело было вовсе не в собаках. Под видом безобидных, в общем-то, зверей, жители-морфы терроризировали несколько близлежащих поселений. Если бы у меня оказалось побольше времени, я смог бы разобраться в ситуации, вычислить всех морфов и уничтожить их, заманив в ловушку. Но на беду твари оказались умнее. Я же сам раскрыл перед ними свои планы, вот они и пользовались свой осведомленностью. И рядом не оказалось опытного наставника, не у кого было спросить совета.

— Ты убил всех жителей Ракитового Берега, — догадался я.

— Я сжег дотла всех, потому что нельзя было оставлять хоть одну тварь живой. Мне казалось, я поступил верно, принося в жертву малое количество невинных людей, но спасая еще больше от зубов мутантов. Вернувшись в казармы Ордена, доложил по форме о происшествии. Об этом уже знали. Как? У Ордена выстроена прекрасная агентурная сеть, есть профессионалы-маги, которые определяют по каким-то признакам о правильности применения заклятий… На следующий день меня посадили под замок и лишили Дара, — Симон замолчал, глядя на огоньки, трепещущие на его ладонях. — Я чувствовал себя выхолощенным самым зверским образом. Вот только что чувствовал себя всемогущим, а теперь без меча и магии не могу ничего сделать. Я просидел в подвале три месяца. Это обычная практика в Ордене. Иерархи хотели добиться от меня, чтобы я осознал свои ошибки, проанализировал действия, приведшие к печальному результату, и понял, насколько могущественно благо, данное мне при рождении. Без Дара я ничтожен, но жить без него уже не могу.

— Хреново, — согласился я. — А вот я бы сдох от самокопания в своей башке.