— Когда, Михаил Евгеньевич?

— Сейчас.

— Погода вроде нелетная…

Лил дождь, но для осени это нормально.

— Ты хочешь сказать, что в дождь никто никуда не летает? И люди добираются на оленях?! — распалялся он все сильнее. — Чтобы через полчаса вертолет был готов! Я еду! — и отключился.

Совсем от рук отбились — в дождь они не летают.

Водитель развернул машину, и через двадцать минут они уже подъезжали к вертолетной площадке.

— Куда летим, Михаил Евгеньевич? — встретил его с зонтом один из работников службы безопасности, что сопровождали его в Норильск.

— Не летим, а лечу, — и назвал тот самый поселок.

— Мне по уставу не положено отпускать вас одного.

— Ладно, ты тоже летишь.

Спорить с ним себе дороже. Гучков — начальник службы безопасности потом устроит ему кузькину мать, за то что расхолаживает его сотрудников.

— А что мы там будем делать? — задал новый вопрос охранник.

— Инспектировать, — и совершенно не по-деловому икнул. Это же надо было так надраться!

Еще через час жуткой болтанки в небе вертолет приземлился на подобие площадки того самого поселка. Силуэты нефтяных вышек Михаил разглядел издалека.

— Куда дальше, Михаил Евгеньевич?

— В гостиницу.

Нет, ну право-слово, не являться же с личной инспекцией среди ночи! Кого там инспектировать — северных крыс? Или тут такие не водятся? Да и черт с ними!

— Вряд ли здесь есть гостиница, — проорал охранник, пытаясь перекричать шум пропеллера и завывание ветра.

Слава богу, ледяной дождь перестал хлестать в лицо. И как тут люди живут только!

— Тогда, найди мне постоялый двор! — гаркнул Михаил.

Совсем страх потеряли — перестали подчиняться приказам.

Охранник отправился искать жилье на ночь глядя, а сам Михаил разговорился со сторожем, охраняющим площадку. И как выяснилось, офис-то его местный совсем рядом. До него рукой подать. А почему бы ему не прогуляться туда прямо сейчас? Ну и что, что ночь. Осмотрится, так сказать, на местности, чтобы завтра быть более подкованным.

Ника

— Ника! Возьми с собой Машку, мне так будет спокойнее.

— Хорошо, мам. Надеюсь, она меня не изуродует, — пробормотала уже самой себе.

И где эта полосатая коза? Опять в каком-нибудь портале прячется?

— Маша. Маша… — позвала, а в ответ тишина, лишь мама закашлялась в соседней комнате.

Но там Машки точно нет. Мама говорит, она вообще не любит ту комнату.

— Маша, Маша, Маша…

Послышался едва уловимый шорох, но Ника быстро вычислила место засады партизанки. Прячется на шкафу. И как ее оттуда доставать? А вон и ярко-зеленый глаз показался из-за коробки с елочными игрушками.

— Машуля, иди ко мне, — ласково так поманила Ника кошку, но та даже ухом не повела.

Эта кошка жила у них уже шесть лет. Мама подобрала ее лохматым плюющимся комочком, прячущимся за мусоропроводом, когда только переехала в поселок и получила эту квартиру. Из котенка выросла небольшая и очень свирепая тигрица. Никого к себе не подпускала, могла и изуродовать, если кому-то взбредет в голову шальная мысль погладить ее. Разве что маму терпела, да Нику вот еще, как особу, приближенную к фаворитке императрицы. Как вы понимаете, императрицей и полновластной хозяйкой в доме кошка считала себя.

Ника сбегала на кухню за кусочком салями — очень Машка любила это лакомство. Им и решила приманивать.

— А смотри, что у меня есть, — показала партизанке кусочек колбасы.