«Нет, да», – настаивало второе «я».

«Говорю тебе, нет. Он всеми силами стремится убить человека. И никогда не угомонится. Я не собираюсь следовать за ним по всей стране, как последние две недели. Если ты так думаешь, тогда ты превосходишь меня в безумии, в коем я вынуждена признаться». – Здравый смысл первого «я» был очень убедителен. Но второе «я» не сдавалось: «Согласись, Меган. Ты любишь его. В нем есть все, что тебе всегда нравилось в мужчине. Сильный, красивый, мужественный. Неистовый, нежный, благородный. Вылитый герой всех тех дешевых романов, которые ты привыкла читать. Ты готова ехать за ним на край земли, если он тебя попросит. Ты влюблена в него…»

– Прекрати все разговоры!

За спиной у нее послышался плеск воды.

– Я ничего не говорил, – сказал Лукас.

Меган повернулась и, увидев, что он смотрит на нее, недовольно сдвинула брови:

– Что такое?

– Ты сказала, чтобы я замолчал, но я ничего не говорил.

– Я с тобой не разговаривала, – сказала она, продолжая хмуриться, и обернула полотенцем ручку кастрюльки, чтобы снять кофе с плиты.

– Если не ты, то кто тогда разговаривал?

– Никто. – Меган поставила кастрюльку на стол вместе с двумя кружками. – О, уж не ты ли?

– Или та заслонка вновь не сработала? – спросил Лукас. Меган бросила на него сердитый взгляд:

– Какая еще заслонка?

– Та, что у тебя в голове и постоянно выходит из строя. Оттого ты и говоришь вещи, которые, как ты думаешь, не слышат другие.

– Спасибо за заботу, с моей заслонкой все в порядке, – сказала Меган. Щеки ее залились краской. – Ты не хочешь замолчать и просто принимать ванну?

– Слушаюсь, мэм, – шутливо поклонился Лукас. Меган вынула из духовки противень, вывалила пирог на стол и стала ждать на другом конце кухни, когда Лукас закончит с мытьем и наденет чистую одежду, вынутую из седельных сумок.

– Теперь можешь смотреть, – объявил он.

– Конечно, могу, – огрызнулась Меган, направляясь через всю комнату, чтобы занять место за столом. – В своем доме я могу делать, что мне нравится.

Лукас проткнул вилкой свой ломоть и, отделив кусочек, не обращая внимания на исходящий пар, забросил в рот.

– М-м-м… Вкусно. – Он прожевал и, откусив другой кусочек, запил глотком обжигающего черного кофе.

Меган смотрела на него с удивлением, не прикасаясь к своему десерту.

– Что с тобой, язык проглотила?

Сильный, красивый, мужественный. Неистовый, нежный, благородный. Ее критерии оказались негодными. В них отсутствовало слово «естественный». Ему оно подходило в самый раз.

Она встала из-за стола, и ее пирог так и остался нетронутым. Дверь качнулась и закрылась за ней, когда она вышла в гостиную.

Глупый внутренний голос со своим здравым смыслом! И что ему вздумалось вдруг объявиться? Она уже окончательно смирилась с тем, что ее посадят в тюрьму и что они с Лукасом больше не увидятся. И вдруг он привозит ее сюда, в ее собственный дом, и остается с ней вдвоем, отпустив ей уйму времени на размышления и догадки.

Она уселась в углу дивана, подобрав под себя ноги.

Но думать ей не хотелось. Каждый раз при этом у нее возникали безнравственные мысли. Наподобие тех, которые посетили ее в дороге. Какой же нужно быть слабоумной, чтобы влюбиться в такого мужчину, как Лукас Маккейн!

Голос в голове со здравым смыслом второго «я» тут же раскрыл свой большой рот: «Такой, как ты».

«Замолчи! Немедленно закрой рот! Когда мне потребуется твой совет, я скажу», – скомандовало первое «я».