– Нет, благодарю вас, ваше высочество, – с трудом пробормотал он. Язык повиновался ему так же плохо, как и ноги и судорожно прижатые к груди руки.

– Да ну же, не упрямься! Поди сюда! Ведь не съем же я тебя, в самом деле. Экий ты строптивый. – В голосе принца Стивен уловил нотки раздражения. Дело принимало совсем скверный оборот. Он ни в коем случае не хотел утратить расположение Руфуса, но в то же время не мог даже помыслить о том, чтобы уступить его домогательствам.

– Боже, смилуйся надо мной, помоги мне, – беззвучно взмолился он.

– Оставь его в покое, слышишь, Вилл! – невесть откуда взявшийся рыжеволосый мальчишка, в чертах которого угадывалось явное сходство с принцем, подбежал к Стивену и решительно встал с ним рядом. Стивен с робкой надеждой взглянул в его открытое веснушчатое лицо и снова перевел взор на Руфуса.

– Как ты смеешь вмешиваться в мои дела, Генрих? – сердито одернул его принц и сдвинул густые брови.

Младший сын короля улыбнулся брату холодной, презрительной улыбкой.

– Неужто ты так глуп, что готов соблазнить будущего графа Нортумберленда, который может через несколько лет стать твоим союзником?

В это мгновение Стивен осознал, что в действительности принц никогда не питал к нему дружеских чувств. Приязнь Руфуса, которой он так дорожил, которая скрашивала его тяжкую жизнь при дворе и смягчала горечь разлуки с родителями, на деле была лишь одним из проявлений позорного, противоестественного влечения, которое с первых дней знакомства питал к нему наследник престола. Горечь этого внезапного открытия была столь велика, что глаза Стивена наполнились слезами, сдержать которые было выше его сил.

– Ну, берегись! – проревел принц и замахнулся на Генриха. Тот ловко увернулся от оплеухи, схватил Стивена за руку, и оба они что было духу понеслись прочь. Слезы Стивена иссякли так же внезапно, как и появились, и думал он теперь уже не о погибшей дружбе с принцем, не о коварстве и порочности Руфуса, а лишь о том, как бы побыстрее унести от него ноги. Добежав до просторного зала, мальчики в изнеможении опустились на ложе Стивена.

– Спасибо, – пробормотал Стивен и через силу улыбнулся своему спасителю.

– Не стоит. Скажи, неужто тебя и в самом деле до сих пор не предупредили, что мой брат вовсе не интересуется девчонками и путается с красивыми мальчиками? Да, кстати говоря, ты хоть вообще то понимаешь, о чем идет речь?

– Да. Понимаю. Нет. Не предупредили, – отрывисто проговорил Стивен, отводя глаза, и вздохнул. Он испытывал мучительную неловкость, словно противоестественное влечение к нему Руфуса, которому он не поддался бы ни за что на свете, тем не менее делало его в некоторой степени сопричастным к порочным забавам принца. Больше всего на свете Стивену хотелось бы сейчас с головой погрузиться в лохань с теплой водой и натереть тело едким мылом, от которого так щиплет глаза. А потом удрать отсюда домой и никогда, никогда больше не видеть этих гадких, злых людей, среди которых у него нет, как оказывается, ни одного друга. Стивен снова горестно вздохнул:

– Он всегда был так добр ко мне. Я считал его своим другом, – голос его дрогнул. – Скажи, а почему ты вступился за меня?

– Во первых, – неторопливо и рассудительно пояснил Генрих, – потому что терпеть не мог своего старшего братца и всегда рад насолить ему, а во вторых, потому что ты – будущий Нортумберленд, и я желаю иметь тебя своим союзником, а не врагом.