— Нам всем свойственно ошибаться, — возразил Перри.

— Я понимаю. — Грейс стиснула руки. — Начинаю осознавать это. Но я не могу изменить прошлое. Я могу влиять только на настоящее и будущее. И не хочу, чтобы Гарет стал частью того и другого. Я сказала ему об этом. И еще сказала, что он может вставать на моем пути сколько угодно раз в будущем, но это уже не затронет меня. Я равнодушна к нему. У меня не осталось даже ненависти к этому человеку.

— Ты хочешь продолжить наши супружеские отношения? — задал вопрос Перигрин с удивлением заметив, что ему стало трудно дышать.

— Да. Если ты хочешь этого, Перри. Я понимаю, ты можешь этого и не пожелать. Тогда я вернусь домой с папой и Мартином. Если ты предпочтешь такой выход.

— Грейс, — он произнес ее имя с мягкой укоризной, — ты — моя жена. И останешься ею до тех пор, пока мы живы. Ты знаешь, что я не стал бы разводиться с тобой. Ты вольна была уйти от меня, но ты по-прежнему оставалась бы моей женой.

— Я так тосковала по тебе! — тихо вздохнула Грейс.

— Правда? А я по тебе.

Но едва муж сделал шаг к ней, Грейс выставила перед собой ладони:

— Перри, у меня будет ребенок. Он замер на месте.

— Это правда. Я посетила доктора Хансона сегодня утром, когда мы с Этель ездили в Эбботсфорд. Мне казалось, что по каким-то причинам не могу зачать ребенка, Перри, но это не так. Думаю, это произошло на Рождество. Я подарю тебе дитя.

— Грейс. — Перигрину казалось, что он смотрит на жену сквозь длинный туннель. — Это безопасно?

— В моем возрасте? Доктор считает, что я совершенно здорова и у меня не будет никаких осложнений. Ты рад, Перри?

Он наконец подошел к жене и взял ее за руки.

— Я никогда не прощу себя, если ты… если что-то случится с тобой.

— Рождение ребенка всегда связано с риском, — улыбнулась Грейс, — но женщины гораздо старше меня ежедневно производят на свет малышей. И у меня это не первые роды. — Она покраснела. — Нет никакой необходимости бояться за мою жизнь. Я не боюсь. Я хочу подарить тебе ребенка.

— О, Грейс! — Он прижал к своей щеке ее руку, потом поцеловал ладонь. — Мы, мужчины, эгоистичные животные. Признаться, в первые месяцы нашего брака я старался быть осторожным. Думал, что тебе, вероятно, не захочется снова вернуться к тревогам и хлопотам материнства. Потом я забыл об опасности для тебя и думал только о собственном наслаждении.

— Ты не чувствуешь себя счастливым? — спросила Грейс. — Я думала, ты будешь рад иметь сына. Или дочь.

— Сына. Или дочь. — Перри вдруг почувствовал какой-то шум в голове. — У нас будет ребенок, Грейс. Наше дитя. — Он засмеялся, но как-то неуверенно. — Конечно же, я хочу ребенка. Разумеется, я счастлив.

Перри обнял Грейс, охваченный противоречивыми чувствами: страхом за здоровье жены и радостью при мысли о том, что в ней растет его ребенок.

— Перри? — Она подняла голову, отдаваясь его поцелую.

Каким долгим показалось ему это время! Два месяца он старался приучить себя к мысли, что Грейс, возможно, уже никогда не займет место рядом с ним. Но как же ему не хватало ее. Господи, как ее не хватало! Перри хотел, чтобы вернулось Рождество. Хотел, чтобы все было так же, как в те дни, когда они зачали новую жизнь.

Перри отстранил ее от себя и полувопросительно произнес:

— Но ведь ты в положении?

— Это не имеет значения. — Грейс покраснела. — Доктор Хансон говорил об этом. Не имеет значения до последних недель.

— В таком случае в нашей спальне, — сказал Перри. — Я сильно невзлюбил эту комнату. Не здесь, Грейс.

Она рассмеялась и повернула его к двери.