– Кейн, это ты, слава богу, – всхлипнула Гленна и уткнулась лицом в его грудь.

– Как ты оказалась здесь, да еще одна? – спросил Кейн. – Почему ты не в «Красной Подвязке» с остальными?

– В «Красной Подвязке»? – непонимающе переспросила Гленна.

«Что такое „Красная Подвязка“? – подумала она. – Какой нибудь салун, наверное, но при чем тут это?» Она хотела спросить Кейна о «Красной Подвязке», но не успела, потому что Кейн сел рядом с ней на лежавший возле костра обрубок ствола и обнял ее за плечи.

– Расскажи, что здесь случилось, Гленна, – попросил Кейн, борясь с желанием прямо сейчас припасть к полным ярким губам девушки. – Кто были эти люди, с которыми ты была?

– Я вовсе не была с ними! – возмущенно возразила Гленна. – Я выехала из Денвера одна. Меня застала темнота, и я решила остановиться здесь до утра. Эти люди… они пришли и хотели… они пытались… О, боже, Кейн, я не хочу вспоминать об этом!

Она всхлипнула, и Кейн прекратил расспросы и крепче обнял Гленну за плечи. А спросить ему хотелось о многом. Например, о том, куда и зачем она отправилась одна, невзирая на явную опасность такого путешествия, и почему она покинула своих подруг из «Красной Подвязки». Впрочем, он понимал, что все вопросы лучше оставить на потом, когда у Гленны пройдет нервный шок, вызванный нападением лесных бродяг. И он продолжал молчать, ласково гладя плечо Гленны.

Внезапно разверзлись небеса, и на землю хлынул дождь, собиравшийся с вечера.

– Проклятие! – пробормотал Кейн, осматриваясь по сторонам в поисках убежища. Его взгляд остановился на повозке, стоявшей на краю поляны, и Кейн резко поднялся, потянув за собой Гленну.

Та, буквально засыпая на ходу, рассеянно спросила:

– В чем дело, Кейн?

– Все в порядке, Гленна, не бойся. Ничего плохого с тобой больше не случится. Надо укрыться от дождя.

– Ах, дождь, – облегченно вздохнула Гленна.

– У тебя в повозке есть еще одеяла?

Она покачала головой.

– Хорошо, – сказал Кейн. – У меня есть одно под седлом. Сейчас схожу за ним. А ты пока забирайся под повозку, чтобы не промокнуть. Я скоро вернусь.

Гленна залезла под днище повозки, чувствуя, как свежеет с каждой минутой воздух и как усиливается дождь, косыми струями падающий на землю. Гленне стало холодно. Она дрожала под тонким одеялом, свернувшись клубочком на влажной траве. Наконец вернулся Кейн, и Гленна очень обрадовалась его приходу. С ним ей будет теплее и безопаснее.

– Тесновато здесь, – заметил Кейн, протискиваясь под днище вместе со своим одеялом и снятым с лошади седлом. – Но все равно гораздо лучше, чем спать на земле под проливным дождем. Вот, положи седло под голову вместо подушки и постарайся заснуть. Утром обо всем поговорим.

Гленна молча кивнула и стала укладываться поудобнее, подложив под голову пропахшее конским потом седло. Однако дождь не утихал, и поднявшийся ледяной ветер задувал под повозку, заставляя Гленну с каждой минутой все сильнее дрожать от холода.

Кейн прилег рядом и осторожно обнял Гленну; Сердце его колотилось в груди, по всему телу растекался жидкий огонь. «Я только хочу согреть ее, – пытался убедить себя Кейн. – Только согреть, и ничего больше».

– Я только хочу согреть тебя, – повторил он вслух. – Будь хорошей девочкой, прижмись ко мне и не двигайся. Я не сделаю тебе ничего плохого.

– Я знаю, Кейн, – прошептала она в ответ, – и совсем не боюсь тебя.

– Ну и хорошо, – вздохнул Кейн.

Он поправил съехавшее с плеча Гленны одеяло, коснулся кончиками пальцев ее обнаженной кожи, и это прикосновение пронзило его, словно удар молнии.