— Дайте мне догадаться, — сказал Майрон. — Вы не выдержали и поддались искушению.

— Я не пытаюсь вызвать в вас сочувствие. Я просто говорю, что мы находимся в неестественном положении. Если мужчина встречает на улице семнадцатилетнюю сексуальную девушку, он обращает на нее внимание. Она вызывает у него желание и даже фантазии.

— Однако, — возразил Майрон, — это не приводит к поступкам.

— А по какой причине? Потому что это плохо или потому что у них просто нет возможности? А теперь представьте, что вы из года в год видите сотни таких девушек каждый божий день. С незапамятных времен мужчины стремились быть могущественными и богатыми. Почему? Большинство антропологов вам объяснят, что мы делаем это, чтобы прельстить наиболее привлекательных женщин. Такова наша природа. Если не смотреть, не желать, не хотеть, то разве это не является сексуальным отклонением?

— Гарри, у меня нет времени на все это. Вы сами знаете, что это неправильно.

— Знаю, — согласился Дэвис. — И двадцать лет я подавлял в себе естественные желания, ограничиваясь только взглядами и фантазиями.

— А потом?

— Два года назад у меня была ученица — чудесная, талантливая и красивая. Нет, не Эйми. Я не назову ее имя, потому что это не важно. Она сидела на первой парте и была потрясающей! Она смотрела на меня как на божество, а две верхние пуговицы у нее всегда были расстегнуты…

Дэвис закрыл глаза.

— И вы поддались естественному порыву.

— Не знаю, кто бы из мужчин смог устоять.

— А какое все это имеет отношение к Эйми Биль?

— Никакого, в смысле — никакого прямого. У этой молодой женщины и у меня начался роман. Я не буду вдаваться в подробности.

— Спасибо.

— Но в конце концов все выплыло наружу. Как вы можете себе представить, это была катастрофа. Ее родители были в шоке и обо всем рассказали моей жене. Она до сих пор не простила меня до конца. Но у Донны были деньги, и нам удалось откупиться. Родители переживали из-за репутации дочери и тоже хотели все замять. Поэтому мы договорились никому об этом не рассказывать. Она отправилась в колледж, а я вернулся к преподаванию. Этот случай послужил мне хорошим уроком.

— И что?

— Я постарался об этом забыть. Я знаю, вы хотите представить меня монстром, но это не так. У меня было много времени, чтобы обо всем хорошенько подумать. Уверен — вы считаете, что я пытаюсь найти себе оправдание, но дело совсем в другом. Я хороший учитель. Вы сами отметили, как трудно стать Учителем года, а я становился им чаще, чем любой другой за всю историю школы. И это потому, что я беспокоюсь о ребятах. И никакого противоречия в этом беспокойстве и естественных желаниях нет. Вы сами знаете, насколько ребята восприимчивы. Они моментально чувствуют фальшь. Они голосуют за меня, так как знают, что могут прийти ко мне за советом, знают, насколько мне дороги.

Майрона чуть не стошнило, но он понимал, что в этих словах есть какая-то извращенная правда.

— Итак, — сказал он, стараясь вернуть Дэвиса к предмету разговора, — вы снова начали преподавать и оставили все в прошлом…

— И тогда я совершил вторую ошибку, — продолжил Дэвис. Он снова улыбнулся, на зубах была кровь. — Нет, не то, что вы подумали. Никаких романов у меня больше не было.

— Тогда что?

— Я поймал ученика за продажей травки.