|
Она чувствует себя в ответе за него, как и за всех нас. Вечная еврейская мать. Мы не вправе лишать ее этого. Такое чувство ответственности ей только помогает. К тому же мы всегда можем на нее положиться. Когда нас некому будет оплакать -- допустим, мы будем лежать вот так же, -- Джесси не подведет. Если, конечно, сама будет жива. Последним из дома упокоения вышел Липшютц. --Вот квитанция, господин Смит, -- обратился он к Танненбауму. -- Эти мерзавцы содрали с нас на пятьдесят долларов больше. Я с ними ничего не мог поделать. Гроб стоял во дворе на солнцепеке. Я был, как в капкане. --Вы все правильно сделали, -- сказал Смит, складывая квитанцию. -- Пожалуйста, извинитесь за меня перед Джесси, -- обратился он затем к Хиршу. -- Я не поклонник этого обычая -- прощаться с умершим за рюмкой. К тому же я, к сожалению, совсем не знал Теллера. --Но Джесси специально для вас приготовила селедку, под шубой! -- попытался остановить его Хирш. Смит вздернул плечи. --Я полагаюсь на вас, господин Хирш. Уверен, вы найдете нужные слова. В знак приветствия он приложил руку к своей светлой шапочке и медленно двинулся прочь по запыленной улице. --Что бы мы без него делали, -- вздохнул Липшютц. -- Нас даже похоронить было бы не на что. Он все оплатил. Ума не приложу, почему все-таки Теллер это сделал? Как раз сейчас? Когда американцы и русские побеждают и побеждают... --Да, -- отозвался Хирш с горечью. -- А немцы все равно сражаются и сражаются, как будто защищают Святой Грааль. От этого ведь тоже можно прийти в отчаяние, вам не кажется? --Вы уже были в музее Метрополитен? -- спросил меня Реджинальд Блэк. Я помотал головой. Он воззрился на меня с удивлением. --Еще не были? Вот уж не думал! Я-то считал, вы его уже наизусть знаете. Для будущего торговца искусством пробел непростительный. Сходите прямо сейчас. Там еще открыто. И можете не возвращаться. На сегодня вы свободны. Так что времени у вас будет достаточно. В музей я не пошел. Не решился. У меня было такое чувство, будто я все еще живу на тонком льду, под который совсем недавно не провалился лишь чудом. Последний ночной кошмар донимал мою память дольше, чем я ожидал, и вновь поселил во мне проклятую неуверенность, с которой мне пришлось столько бороться. Ничто не миновало, теперь я точно знал это, да и смерть Теллера подействовала на меня сильнее, чем я предполагал. Спастись-то мы спаслись, но только не от самих себя. Я очнулся от размышлений лишь перед антикварным магазином Силверов. Внутри, между двумя белыми с позолотой креслами, в позе роденовского мыслителя сидел Арнольд Силвер, младший компаньон фамильного дела, паршивая овца силверовской династии, и мечтательно глазел на улицу. |
