|
Вот, например, в соседнем с ним доме, в квартире 20... И, рассказав все про своего соседа, спрашивал, нельзя ли и про него написать такую же статью, а материал он даст самый достоверный, если нужно, даже двух свидетельниц приведет. Был и такой звонок: кто-то, судя по голосу, очень злой и желчный, попросил позвать к телефону автора статьи, а когда я подошел, спросил: - Это именно вы, господин Мезонье, а не секретарь отдела? Я сказал, что нет, это точно я. - И вы действительно написали эту гадость? - спросил мой собеседник с таким неподдельным возмущением, что я даже улыбнулся. - А что вас интересует? - спросил я. - Как вас земля еще носит, вот что меня интересует! - заорал он так, что даже задребезжала мембрана. - Это вы к чему же призываете? К убийству, что ли? "Враг гуляет между нами" - что это за лозунг такой? Гарднера выпустили по болезни. А если человек, кто б он ни был, болен, значит, он мне не враг, а враг мне тот, кто подбивает меня линчевать больного. Вы что же, уважаемый, опять виселиц захотели? Мало вам было их при нацистах? - Позвольте, позвольте, - спросил я, несколько растерявшись, - а кто вы такой будете? - А какое тебе дело, кто я такой? - закричал он в телефонную трубку. - Христианин я - вот кто я такой, уважаемый господин Мезонье! - И, я надеюсь, вы точно также, - спросил я, - согласно христианскому закону, звонили во время оккупации и нацистам? Ну, хотя бы редактору той газеты, за которого вы так возмущаетесь, вы звонили по поводу его передовых? - Да, звонил! - заревела телефонная трубка. - А какое тебе дело, мерзавец, звонил ли я или нет? Тебя это совсем и не касается. Вот я тебе звоню и говорю, что ты негодяй, поджигатель! - и он со звоном обрушил трубку на рычаг. Затем позвонил еще кто-то и тихо сказал: - Извините, господин Мезонье, я часто вижу, как вы гуляете по улицам. Сегодня мне очень хотелось подойти и пожать вам руку - и от себя, и от товарищей, - но у вас всегда такой отсутствующий вид... Я спросил: - Речь идет о нынешней статье? Он ответил: - Ну конечно. Я спросил: - И как, по-вашему, я правильно ставлю вопрос? - Ну, - ответил он, и я почувствовал, что он улыбается, - это мало сказать, что правильно. А потом позвонили из экспедиции нашей газеты и сказали, что по распоряжению полиции номер газеты конфискуется по всему городу, но только у газетчиков уже ничего не осталось, номера продаются по двойной цене на улице. Вечером я встретился с Крыжевичем. А утром следующего дня меня вызвал к себе шеф. Когда я вошел в кабинет, шеф разговаривал с двумя посетителями. Я могу их хорошо описать, потому что оба они запомнились мне сразу и на всю жизнь. Один из них был высоким, худым человеком, с желтым, пыльным лицом, длинными прямыми складками около рта и носа и удивительной смесью совершенно черных и совершенно белых, седых волос. Он сидел около стола боком, и я сразу понял, кто это такой. Другой посетитель, тоже высокий и молодой, с богатырскими круглыми плечами и круглым же затылком, сидел ко мне спиной и даже не повернулся, когда я вошел, зато сразу же вскочил и засиял шеф. По его чрезмерной оживленности, по обворожительной и любящей улыбке, предназначенной только мне, я понял, что речь шла о моей статье. Эти двое затравили его, как зайца, и вот он прячется за улыбку, как за кусты. - Ну вот, - сказал шеф и потер ручки, как будто бы все это его очень радовало, - вот и сам автор этой столь нашумевшей статьи. |
