— Не понимаю, — помотал головой Уколов. — Почему именно здесь?

— Да, может быть, и не здесь, — усмехнулся я. — Может быть, и не было никакого ножа, свидетелям часто мнится такое, чего и в природе не существовало. Но я думаю, что, если нож был, они его бросили здесь. Драка, наезд, один убит, другой покалечен, понаехала милиция — зачем им нож с собой таскать? Нож-то меняет всю картину происшествия. Не-ет, если нож был, они его здесь, в темноте и выкинули…

С воплями и гиканьем к нам бежала орава ребят. Запыхавшийся Олег, потный маленький искатель кладов, размахивал по-чапаевски над головой здоровенным ножом.

— Вот!.. В луже… валялся!.. Смотрите!.. Кровь на нем!..

Никакой крови на ноже не было. Красноватые затеки ржавчины уже легли на остро наточенное лезвие ножа, ручка была перепачкана жидкой грязью и тиной. Я крутил в руках нож и сдерживал тяжелый бой сердца, радостный и тревожный.

Уколов, мельком взглянув на нож, уверенно заявил:

— Это не фабричный секач, это старик Ферапонтов делает…

— Кто?

— Есть такой пенсионер, он ходит с точильной машиной по кафе-ресторанам, инструмент правит. А заодно, прирабатывает — делает им по руке всякое ножевье…

18 глава

Старик Ферапонтов работал во дворе ресторана «Олимп», управляя своей точильной машиной, поразительным произведением кустарно-базарного технического дизайна. На небольшой колесной платформе был установлен электромоторчик, приводивший в движение вал с насаженными на него многочисленными точильными и шлифовальными кругами. Сама платформа и воздвигнутая на ней станина являли собой прихотливую связку из пластмассовых и металлических анодированных труб, на которой еще были подвешены звякающие колокольцы и мигающие электрические лампы. Жужжал мотор, взвизгивала сталь на крутящемся камне, летела белая от перекала россыпь искр.

— Здравствуй, дедушка, — вежливо поздоровался с точильщиком Уколов.

— Здорово, внучек, — хитро усмехнулся старик, искоса взглянув на долговязого лейтенанта. — Тебе что, шашку наточить надо?

— Нам шашки по форме не положены, — серьезно ответил Уколов.

— Ну да, запамятовал я, — легко согласился Ферапонтов. — Это до революции наш урядник носил «селедку» на поясе. Давно было…

— Давно, — подтвердил я. — А вам и шашки точить доводилось?

— А как же? — удивился дед. — Конечно! Все точил, всякую оружию… Сейчас пенсию за двадцать пять годов стажа платят. Вот, считай, у меня три полные выслуги рабочие есть. И все по металлическому делу…

Круг с кожаной обтяжкой доводил нож в руках Ферапонтова до солнечного сияния, кожа, выглаживая сталь, густо шипела.

— Дед, а ты ведь не только точишь ножи, — сказа Уколов, — Ты их и делаешь?

— Делаю, — кивнул старик и, подергав усами, взглянул на меня. — Подь сюда…

Я подошел, он взял меня за руку, засучил мой рукав и, держа нож двумя пальцами, как опасную бритву, быстро и щекотно провел им по коже, дунул — взлетели волоски, рука была выбрита дочиста.

— Вот как нож по-настоящему точат! — довольно ухмыльнулся он и обернулся к Уколову. — Нож мой тебе, сынок, ни к чему. И не по карману. Мои струменты специалисту потребны, делаются особо и стоят дорого…

— В чем же их особенность? — спросил я.

— В конструкции, в закалке, в заточке… — охотно объяснил Ферапонтов.