|
Чужак был опасным магом и колдуном, он слаб физически, но по-прежнему силен духом. В священный город Агарти его пускать нельзя. Помощник настоятеля наклонился к самому уху белого человека и тихо прошептал, не вполне уверенный, спит тот или нет: — Отдохните здесь немного. Я ненадолго уйду, но, пожалуйста, не волнуйтесь, мы вернемся за вами. Предательские слова. Все внутри монаха восставало против них, но другого выхода не было. Напоследок лама тихо, но отчетливо задал последний вопрос: — Прежде чем я уйду, прошу вас, расскажите, как вам удалось выбраться из Шангри-Ла? Я… Я должен знать. Удалось ли вам увидеть «Книгу Дзян»? Белый человек открыл глаза. Исхудавшие пальцы соединились в молитвенном жесте. Чужак поднял глаза к своду пещеры («Что он там видит? — подумал монах. — Словно знает, где находится…») и проговорил: — Чувствую, что слабею… Мы почти пришли? Это Агарти? Я так устал… Помощник настоятеля не нашелся что ответить. Жуткая тишина окутала пещеру. Сознавал ли белый человек, что на самом деле происходит? Понимает ли он, что его бросают, оставляют умирать одного? После паузы — может, он ждал слов утешения и не дождался — чужеземец продолжил: — Я скажу вам, как мне удалось бежать, и расскажу страшную правду о «Книге Дзян». Вновь пала тишина, пока он собирался с мыслями, заново переживая дни и ночи, проведенные в Шангри-Ла. Потом Антон заговорил: — Как только понял, какая жуткая участь уготована мне в качестве царя, я собрался с мыслями и решил тщательно исследовать монастырь и его окрестности. Вернее сказать, изучить свою тюрьму… Чувство вины не покидало помощника настоятеля. С одной стороны, он был рад тому, что рассказ чужака приближается к концу, с другой — страшился той минуты, когда нужно будет оставить его умирать здесь. Завораживающий голос звучал в гулкой тишине: — По ступеням я спустился на нижний этаж и пошел вокруг башни в направлении, как мне думалось, внутреннего двора с жутким костром. Но этот путь привел меня к закрытой двери. Вокруг не было ни души, спросить некого, и я повернул обратно, решив побродить по внутренним помещениям монастыря. Миновал трапезную, в тот момент безлюдную, прошел мимо нескольких пустующих жилых помещений. Было очень тихо, и эта тишина нагоняла на меня жуть. Наконец я добрался до выхода во внутренний двор, на другой стороне которого находились мощные деревянные ворота, а за ними виднелись зубцы крепостной стены. У ворот стоял на часах одинокий шерп. Именно тогда мне в голову пришла одна идея. Я пересек двор и на непальском обратился к шерпу: «Где царь?» Шерп сложил руки и поклонился, а затем, показав мне за спину, ответил: «Он на башне, господин». Я обернулся: увенчанная рядом зубцов, башня отчетливо вырисовывалась на фоне бледно-голубого неба. «С ним можно поговорить?» — спросил я. «Не могу сказать, господин. Как решит его величество». Тогда я, будто это только что пришло мне в голову, задал стражу вопрос: «Не мог бы ты открыть мне ворота? Хочу прогуляться по стене». — «Простите, господин, мне не разрешается открывать ворота никому, кроме настоятеля». Я поинтересовался: «Даже царю?» — «Да, господин, даже царю». Страж был очень крепким, и я понял: он улыбается и кланяется, но без труда справится со мной, если я вступлю с ним в борьбу. Я решил не рисковать, поблагодарил его и пошел назад в башню так быстро, как только возможно, стараясь ничем не выдавать своей спешки и отчаяния и ни на секунду не забывая о том, что время стремительно тает. |
