— Посмотри на меня,— вновь раздался шепот, но на этот раз он показался девушке зловещим.

Она еще сильнее стиснула пальцами подлокотники и, стараясь не выдать своего страха, посмотрела на Серого. Она знала, что не увидит пылающих угольками глаз, но когда убедилась в этом, вдруг поняла, что это существо без лица страшнее красноглазого, быть может, потому, что очень похоже на человека.

—– Слушай меня и запоминай,— вкрадчиво вещал он.— Запоминай и выполняй. Делай, как я говорю! Подчиняйся… Замри! — внезапно скомандовал он.

Пленница собралась было посмеяться над дурацким приказом, но лишь слабо застонала. Девушка не мигая уставилась в темный провал капюшона, а Серый вдруг как-то слишком быстро обогнул огромную жаровню и встал рядом с креслом. Надвигающийся страх мешал думать, и, прежде чем Соня успела понять, что происходит, перед ее лицом пронесся маленький флакон. Чуть сладковатый, дурманящий запах заставил затрепетать ноздри. Девушка судорожно вдохнула его, с ужасом осознавая, что делать этого ни в коем случае нельзя, но было поздно. Она тут же окаменела, превратившись в неподвижную куклу, которая может только смотреть и слушать… И испытывать боль. Последняя мысль испугала ее, но в этот миг вновь зазвучал завораживающий шепот.

— Отныне ты дерево! — торжествующе загремело эхо зловещего голоса, и приговоренная вдруг осознала, что незнакомец вновь стоит на своем месте, у жаровни напротив ее.— Отныне ты можешь делать лишь то, что я тебе прикажу! — Существо умолкло, но вскоре заговорило снова: — Ты, вероятно, думаешь, что ничего страшного с тобой не случится? — Серый засмеялся, тоненько и невыразительно, но эхо старательно подхватило смех, усилило его и разнесло по залу,— Твоя подружка осталась жива,— продолжил он, успокоившись,— и следов на ее теле не было? — Соня именно так и думала и потому испугалась по-настоящему.— Рано радуешься! Ее пример ничему не научил тебя, и ты так просто не отделаешься! Слушай меня. Ты дерево! Дерево хорошо горит в огне, так сгори же и ты!

Девушка не успела осознать, что же изменилось, но вдруг поняла, что сидит уже не в кресле, а на краю жаровни, и ее голые ступни касаются пылающих углей. Сначала она не почувствовала ничего, кроме жары, но, стоило ей перевести взгляд на свои ноги, как пронзительная боль скрутила ее. Ни звука не сорвалось с ее губ, хотя девушке почудилось, что она зашлась нечеловеческим криком. В ноздри ударил тошнотворный запах паленого мяса. Она уже не могла отвести глаз от пузырившейся, лопавшейся кожи, от крови и пота, которые испарялись с громким шипением. «О, боги! Неужели это происходит со мной?!»

Мясо на голенях обуглилось, ноги превратились в две пылающие палки. Мир перед глазами закружился. Размытый слезами облик серого палача поплыл, и девушка погрузилась в спасительное небытие, избавившее ее от мучений.

* * *

Ночь напролет отряд мчался во весь опор, словно отчаянно нагонял потерянное время. Только две короткие передышки позволили всадники себе и коням, стремясь вторую ночь провести под защитой городских стен.

За последнюю сотню лет Похиола сильно разрослась, превратившись в неприступную крепость, надежно защищавшую отстроенный заново дворец Духи с многочисленными казармами, конюшнями и складами. Отряд пронесся сквозь городские ворота, запираемые только на ночь, и копы-га коней застучали по центральной улице, небрежно вымощенной колотым булыжником.

Жизнь в городе шла своим чередом, и никто не обратил внимания ни на отряд, ни на карету, украшенную барельефом с изображением оскаленной волчьей головы, хотя большинство торговцев и видели ее совсем недавно.