Она ничем им не обязана. Поэтому она уезжает.

Единственное, что Джилл осталось сделать, — это пробраться через толпу.

Там, где люди подходили к воротам, был установлен медицинский пост, и всех осматривал врач под охраной головорезов из «Амбреллы» и… человек в форме ООТИС!

— Пейтон! — крикнула она, но ее голос потонул в гуле толпы, нетерпеливо ожидавшей своей очереди на медосмотр.

Проталкиваясь сквозь толпу к воротам, Джилл обратила внимание на врача, проводившего медосмотр. Это был белый мужчина, примерно тридцати лет, но выражение его лица было очень хорошо знакомо Джилл — такое бывало у копов из отдела убийств на третий день расследования, после шести смен подряд без отдыха и сна, когда выживали только благодаря кофе, сигаретам и последним остаткам силы духа. Этот доктор выглядел так, будто он вот-вот свалится с ног, но держится несмотря ни на что.

Джилл восхитилась его преданностью делу. Если бы только она могла разделить ее!

Как раз сейчас врач обследовал мужчину, женщину и ребенка, скорее всего — семью.

— Все в порядке, — услышала Джилл его усталый голос, который мог бы принадлежать человеку в три раза старше. — Пусть идут.

Двое из охранников «Амбреллы» проводили эту тройку к воротам.

— Следующий, — сказал доктор.

Толпа качнулась вперед, едва сдерживаемая охранниками и полицейскими. Джилл отдалась воле течения, которое постепенно подталкивало ее к ее начальнику.

Пейтон Уэллз был непосредственным начальником Джилл и, в отличие от своего непосредственного начальника, этого мерзавца Хендерсона, заступался за Джилл. «Джилл Валентайн не будет нести всякую чепуху», — вот что Уэллз заявил тогда. Он всегда стоял за своих людей, а его люди всегда стояли за него. Эта верность необходима, чтобы выжить в подразделении с такой нагрузкой, как у ООТИС.

Вот почему полное пренебрежение — или, может быть, непонимание так сильно обидело Джилл.

— Пейтон! — снова крикнула она, уже поближе подобравшись к нему. Врач тем временем осматривал пожилого мужчину и девочку-подростка.

На этот раз Пейтон услышал Джилл. До этого момента его лицо сохраняло напряженное выражение, но когда он увидел ее, то напряжение спало.

— Валентайн! — Он указал на нее одному из охранников «Амбреллы». — Пропустите ее — она из полиции, одна из моих людей из ООТИС.

Охранник нахмурился.

— Она не в форме.

Пейтон поднял глаза к небу.

— Ну, конечно, когда боевой офицер не на дежурстве и видит мертвецов, разгуливающих по городу, то первое, о чем он позаботится, — это о своем гардеробе. Так вы пропустите ее?

Джилл улыбнулась. Охранники расступились, пропуская ее.

— Рад, что ты здесь, — сказал он. — Помощь нам пригодится.

Девушка не стала говорить, что она сама ничуть не рада и совершенно не собирается им помогать. Пейтон заслуживал лучшего отношения.

Но Джилл не успела ничего ответить, когда пожилой мужчина упал.

— О, Господи! — воскликнула девочка. — Папочка!

Пока врач и охранники стояли вокруг, девочка быстро опустилась на колени и расстегнула ему рубашку.

«Как все это трогательно, — подумала Джилл, — у этой девочки гораздо больше здравого смысла, чем у так называемого обученного персонала».

— Он не дышит! Это сердце, у него слабое сердце!

«Что ж, — подумала Джилл, — этим и объясняется ее быстрая реакция. Наверное, у отца и раньше бывали такие приступы».

Но когда дочь начала делать ему искусственное дыхание рот в рот, доктор запаниковал:

— Отойди от него!

Не обращая на него внимания, девочка продолжала выполнять все реанимационные приемы: дыхание рот в рот, массаж сердца — все, как положено.