– А сегодня вы не собираетесь выступить с очередной речью? – спросил Диллон.

– Да, в самом деле собираюсь. В два часа, на Парламент‑сквер.

– Вчера в три часа вы выступали на площади. Насколько мне известно, там были какие‑то неприятности?

Маркус Джонсон был куда более ловким дипломатом, чем Ливингстон. Ни намека на раздражение. Он лишь пожал плечами.

– Его преподобие Дрейк выкрикнул два‑три оскорбительных слова. Это не имело значения. Я уже закончил речь. Бедняга Дрейк руководствуется добрыми намерениями, но он не умен. Он хотел бы, чтобы острова Баркли остались в прошлом веке. Но прогресс нельзя остановить, мистер Диллон, а вместе с прогрессом придет и процветание. У меня есть грандиозные планы развития наших островов.

Маккриди понимающе кивнул. Туризм, подумал он, азартные игры, промышленность, загрязнение островов и океана, немного проституции… что еще?

– А теперь, прошу прощения, мне нужно готовиться к выступлению…

Гостей проводили до машины, и они вернулись в резиденцию губернатора.

– Благодарю за любезность, – сказал Диллон, вылезая из машины. – Встречи с кандидатами были весьма поучительны. Любопытно, где Джонсон нашел такие деньги за годы отсутствия на Баркли.

– Понятия не имею, – сказал Ханна. – Он считается бизнесменом. Оскар может подбросить вас до отеля.

– Спасибо, я прогуляюсь пешком.

В баре журналисты и операторы усердно опустошали запасы пива. Было одиннадцать часов. Работники средств массовой информации заскучали. Прошло полных два дня с того момента, когда их спешно вызвали в Хитроу и всеми правдами и неправдами переправили на острова, чтобы следить за ходом расследования преступления. Весь предыдущий день, четверг, они снимали все, что могли, и брали интервью у всех, у кого могли. Урожай оказался скудным: потрясающие кадры, запечатлевшие извлечение тела губернатора из компании замороженных рыбин в леднике; снятая с большого расстояния сцена поисков пули в губернаторском саду, особенно ползающий на четвереньках Паркер; отправка тела губернатора в мешке в Нассау; брошенное Паркером бесценное замечание о найденной пуле. Но ничего такого, что хотя бы отдаленно напоминало надежные сведения об убийце и о том, как было совершено преступление.

Маккриди впервые смешался с толпой журналистов. Никто не спрашивал, кто он такой.

– В полдень у причалов будет выступать Горацио Ливингстон, – сказал Маккриди. – Это может быть интересно.

Журналисты моментально насторожились.

– Что там будет интересного? – спросил кто‑то.

– Вчера здесь, на площади, оратору не дали закончить речь, – пояснил Маккриди. – Вы были на летном поле.

Толпа приободрилась. Лучше всего была бы небольшая потасовка, на худой конец сойдет и сцена, в которой кандидату криками не дают говорить. Репортеры мысленно уже сочиняли подходящие заголовки: ЯРОСТНАЯ ПРЕДВЫБОРНАЯ БОРЬБА НА ОСТРОВЕ САНШАЙН – и пара снимков дерущихся островитян в качестве доказательства. А если плохо примут Ливингстона, то: РАЙ ГОЛОСУЕТ ПРОТИВ СОЦИАЛИЗМА. Беда была в том, что до сих пор островитяне не проявляли никакого энтузиазма, если речь заходила о предстоящем отделении островов от Британской империи. Две бригады попытались было снять фильм о грядущей независимости островов, но пока им не удалось разговорить ни одного местного жителя. Как только появлялись камеры, микрофоны и блокноты, люди просто поворачивались и уходили. Тем не менее, операторы схватили свои камеры и поспешили к причалам.

Тем временем Маккриди поднялся в свой номер, извлек из‑под кровати «дипломат» с радиотелефоном и позвонил в британское консульство в Майами. Он попросил к четырем часам дня прислать на Саншайн семиместный самолет.