– Олл райт, а какой это был мамонт?

– Вы что, хотите сказать, что они бывают разные?

– Конечно. У азиатского мамонта большие висячие уши, как лопухи, а у американского мамонта – наоборот, уши маленькие и крепкие. Какие уши были у этого?

На этом вопросе Уинтер заснул.

Проснулся он от оглушительного шума и гвалта. Пришлось встать, открыть дверь и выглянуть наружу. Теперь кампонг был под завязку набит людьми, все они пели, вопили, топали ногами, лупили в барабаны. К дворцу шествовали племенные вожди, нагруженные шестифутовым королевским щитом Те Юинты и его же королевским копьем – Уинтер мгновенно узнал обе эти регалии.

– Уши! – пробормотал он. – Уши! Да откуда же мне знать? Этот долбаный мамонт натянул себе на голову чулок.

На этом с английским было покончено, далее наследный принц маори и думал на маори, и вел себя как маори. Голый и царственно-величавый, он вышел из двери навстречу приближающейся депутации, тронул каждого из вождей за грудь, в районе сердца, и пробормотал традиционное приветствие.

Вожди водрузили щит себе на плечи, он позволил взгромоздить себя на этот шаткий помост и встал для всеобщего обозрения – высокий, неустрашимый.

Три раза его обнесли вокруг кампонга, и все время стоял такой шум и грохот, что закладывало в ушах. Затем щит опустили, Р-ог Юинта гордо выпрямился и замер в напряженном ожидании.

Появился главный исполнитель обряда помазания, жрец – а скорее шаман

– с чашей масла. Откуда-то из глубин всплыло давно позабытое, и Уинтер осознал, что это – жир, вытопленный из трупа его отчима. Помазали его щедро – и макушку, и глаза, и щеки с монархической символикой, грудь, и ладони и пах.

– Сим коронуется Король Семи Боевых Каноэ, – возгласил шаман. – Король Гавайки, Апаи, Эвава и Маори. Р-ог Юинта, сын и ближайший наследник нашего последнего, недавно усопшего короля.

На голову Роуга возложили диадему Те Юинты, сплетенную из серебряных и угольно-черных прядей.

– Он и никто другой, – снова возгласил шаман.

Именно в этот момент любой член племени мог оспорить законность коронации.

Гробовая тишина.

Приблизились вожди, вложили в ладонь Роуга, на манер скипетра, королевское боевое копье Те Юинты, и тут снова начался полный бедлам. Теперь оставалось совсем немного – в одиночку убить мамонта и тем доказать свое королевское право главенствовать над племенем.

Ганимедский мамонт – еще один пример вселенской эксцентричности матери-природы (Деми Жеру предпочитает именовать ее «Космическая Maratre»^[30]), которой помог в силу сил своих и возможностей и человек.

Свинина – один из самых любимых продуктов питания обитателей Солнечной системы (отвлекаясь от всяких тронутых религиозных сект). А свиньи – народ просто восхитительный. Они умны, активны и обладают необыкновенной способностью к адаптации. Ни в коем случае не думайте, что свиньи любят возлежать в прострации и распространять вокруг себя нестерпимую вонь; этим занимаются только те несчастные представители гордого свинячьего племени, которых держат в грязных стойлах и откармливают до умопомрачения отбросами и помоями. Это прекрасно знает любой, наблюдавший чистую шуструю свиноматку, весело резвящуюся на лугу в окружении толпы столь же радостных поросят. К сожалению, когда свинина ценится на килограммы, свинине этой самой приходится валяться в грязи – для поддержания избыточной массы – и она жирно хрюкает и постоянно воняет, а именно в таком жалком состоянии и наблюдает свиней большая часть человечества.

Но под куполом нет места для вони животных (с человеческой-то справиться бы), поэтому животноводы и мясники бросились в ножки генетическим чародеям с просьбой сконструировать такую свинскую разновидность, которая сумеет выжить не под куполом, а в наружных стойлах при почти анаэробных, убийственных для всего живого условиях Ганимеда.