|
Она сама от себя не ожидала такой реакции, но это было именно сладостное удовольствие. Ее идол, ее кумир, та, для которой она всегда была готова совершить невероятное, сейчас выглядит такой жалкой, беспомощной. И никакая она не железная леди. Жизнь постоянно устраивает ей проверки, испытывает ее на прочность. Почему? Быть может, Алиса сама притягивает такие ситуации своим поведением, желаниями, мечтами. Она получает то, чего заслуживает: краткие, ускользающие мгновения счастья и долгое терзание, уничтожающую реальность. Она уже сгорбилась от предстоящих серых дней ожидания, ожидания того, что может никогда не произойти. И останется она с мужем, общение с которым будет каждодневной пыткой, мукой, которую она будет скрывать от всех. А главное — это внутренняя, изматывающая боль, осознание того, что все могло сложиться по-другому. Убийственная память будет возвращать ее в те дни, когда Гарик был здоров, а она не считала это чем-то выдающимся, жизнеопределяющим и продолжала страдать, существуя в придуманном мире. Наверняка она изводила его своими капризами, холодностью, храня в сердце воспоминания о том, кто бессовестно использует всех, кто любит ее… Она не допускала к себе настоящего мужчину, который был готов на многое только ради ее улыбки, хорошего настроения. Она сама поселила в нем надежду и каждый день убивала ее. И не случилось бы этой страшной трагедии, если бы Гарику не нужно было постоянно доказывать Алисе свою любовь, выпрашивать знаки внимания, ожидать блеска в счастливых глазах.
Марина почувствовала, как губы расплываются в злорадной усмешке. Она словно забыла о своей проблеме, растворившись в океане печальных глаз Алисы. В них не было привычного превосходства, всегда выдаваемого за желание поделиться опытом, наставить на путь истинный. Теперь обе снова стояли на одной ступени. Однажды Марина уже ощущала что-то подобное, когда Алиса сидела у нее на кухне раздавленная, униженная, потерявшая веру в любимого. Тогда подруга вызывала желание защитить ее, обогреть, не дать никому в обиду. Марина смотрела на Алису, не замечая, что машинально гладит ее мягкие блестящие волосы. Получалось, что ей снова предстояло открыть Ляльке глаза, показать, на что способен Вадим Белов. Может быть, эта кажущаяся невозможной правда поможет ей навсегда излечиться от любви к нему? Снова Марина оказалась перед выбором: утаить или раскрыть? — Послушай, Лялька, я тебе не все сказала, — начала Марина. — Сядь рядом, я не могу смотреть на тебя вот такую. Алиса послушно села в кресло, стоящее рядом. Она выпрямила спину и положила ладони на колени — этакая послушная девочка, всем видом показывающая свое внимание. — Я не знаю, как начать. Долгое вступление ничего не изменит. Я хочу, чтобы ты знала: это сумасшествие, затмение, минутная слабость. — Боже, как сложно, — Алиса откинулась на спинку кресла, провела рукой по волосам. — Сложнее, чем ты можешь себе представить, подружка. Мне трудно говорить об этом, но я должна. Я скажу ради того, чтобы между нами, как всегда, не было ничего недосказанного. — Говори, я слушаю. — Горечь от потери может быть только тогда, когда речь идет о желаемом ребенке. У меня не такой случай. Все дело в том, что отца этого ребенка ты очень хорошо знаешь, — Марина подалась корпусом вперед, сократив расстояние между собой и Алисой до минимума. — Это Вадим, Вадим Белов. У нас не было романа, никакой романтики. Просто однажды он пришел туда, где был счастлив с тобой. Пришел и сошел с ума. Наши силы были неравны, и в конце концов я сдалась… Он любил тебя в тот вечер, понимаешь, тебя, а я просто на свою голову покрасила волосы в рыжий цвет. Мы все пытаемся вернуть тебя, кто как может. И ни у кого не получается… Ну, я призналась. Больше об этом никто не узнает. Что ты скажешь теперь? Алиса поднялась, снова подошла к дверному проему. |
