И вот однажды, не больше двух месяцев спустя после той роковой ночи в поле, во дворе местной школы нашли едва прикрытое одеждой тело Эльзы. Лицо ее при помощи какого-то тупого предмета было превращено в кровавое месиво. Началось следствие. Сначала полиция занималась военнослужащими нашей базы, особенно ее мужем, но как только стало известно о ее многочисленных любовниках, в круг подозреваемых включили жителей всех окрестных деревень и поселков, и уже через три дня арестовали предполагаемого убийцу. Один местный девятнадцатилетний парень, Дитрих Феннер, поссорился с Эльзой в вечер ее убийства недалеко от места, где нашли ее труп, а все знали, что он был одним из ее любовников. Его уже дважды судили за жестокое избиение людей. При обыске у него дома нашли орудие убийства — короткую дубинку, налитую свинцом, — и сразу предъявили обвинение. Через полгода его судили и приговорили к двадцати годам заключения; по-моему, слишком мягкое наказание, тем более что уже лет через десять его могли выпустить.

Понятно, вся эта история стала для Джо настоящим потрясением, но держался он очень хорошо, принимая во внимание унижение, которое он перенес, когда всем стало известно о многочисленных связях его молодой супруги. К счастью для меня, полиции не удалось установить нашу с ней связь, поэтому моя дружба с Джо осталась нерушимой. Но главное — эта история положила конец военной карьере Джо. Он понимал, что после случившегося не может пользоваться авторитетом у своих солдат, и, видимо, не ошибался, так как половина из них спали с Эльзой. Через несколько месяцев он уволился из армии и начал новую карьеру в качестве консультанта по безопасности, или как это тогда называлось, наемного охранника. Но я так никогда и не избавился от комплекса вины и все время считал себя обязанным Джо за свое подлое предательство. И теперь я опять оказался у него в долгу. Сказать по правде, я едва не сгорел от стыда.

— Что с тобой, Макс?

— Ничего, все в порядке. Просто задремал. Меня сморила влажность и духота. — Я вытащил пачку сигарет, купленную мне Элейн в то утро.

Джо мрачно уставился на пачку. Таким уж он был, ему всегда хотелось считать меня человеком, который держит слово.

— И с каких это пор ты снова начал курить? — спросил он, хотя и взял предложенную сигарету.

— Понимаешь, когда меня чуть не застрелил один наших лучших сотрудников, а потом я только и делал, что спасался от полиции, это сломило мою решимость. Сейчас меня меньше всего волнует перспектива получить рак легких.

Мы засмеялись и осушили стаканы.

— Ты спешишь или, может, допьем пиво? — предложил я.

В последнее время нам редко приходилось вот так сидеть и разговаривать, и у меня было ощущение, что такой случай теперь не скоро представится. Мне не хотелось расставаться с другом.

— Нет, я никуда не тороплюсь.

Тогда я разлил остальные две банки, и мы сидели, курили и говорили о старых временах: о наших знакомых, о разных переделках, о местах, где нам приходилось служить. Только один раз мы замолчали — когда Джо упомянул Эльзу и его глаза словно заволокло темным облаком, видно, вспомнил обо всем. И я снова остро ощутил свою вину и поспешил перевести разговор на другую тему, пожалуй, слишком явно.

Приближался вечер, скоро должна была прийти Элейн. Джо собрался уходить, и на прощание мы обменялись рукопожатием, но как-то сухо и угрюмо. Как будто оба знали, что почему-то между нами больше никогда не будет прежних дружеских отношений.