– У вас с ней все тоже началось, как игра? Ты ее тоже связывал?

Его лицо как грозовая туча, предвестник страшного и опасного урагана.

– Я не убивал Сару Паджетт.

Я собираю силу воли в кулак и смотрю ему прямо в глаза.

– Есть двенадцать миллионов шестьсот тысяч причин поверить в то, что именно ты это сделал.

Его лицо становится белым, как бумага. Значит, это правда. О боже, я до этой секунды верила в то, что это не так!

– Как ты об этом узнала?

В животе у меня все крутит, и липкий пот покрывает все тело. Кажется, мне сейчас будет очень плохо.

– Понятное дело, что не от тебя, – говорю я. – Судя по всему, на эту тему ты не хотел со мной говорить, а? Ну, это вполне понятно.

– Как ты узнала? – повторяет он.

– Я слышала твой телефонный разговор, – отвечаю я.

Он ворошит пятерней волосы.

– Ники…

– Не надо. – Я предостерегающе поднимаю руку. – Не стоит. – Я хочу выйти из комнаты и из его дома. Я засовываю руку в карман джинсов и вынимаю ножной браслет, который он мне подарил. Делаю глубокий вдох и кладу браслет на кровать.

Выходя из комнаты, я бросаю взгляд на незаконченный портрет, и в горле у меня встает комок.

Дэмиен не идет за мной и не пытается остановить.

Дневной ритм и сон у меня окончательно сбились, и я не собиралась это как-то исправлять. Мне не нужно никуда идти, потому что после того, как я ушла из дома Дэмиена, сразу позвонила Брюсу и отказалась от его предложения. Мне необходимо оборвать все связи с Дэмиеном. Если я этого не сделаю, то никогда не смогу его забыть. Мне его ужасно не хватает.

По телевизору идет реклама, которую за последние дни я посмотрела примерно раз сто. Я прикрываю глаза и почти засыпаю, но меня будит решительный стук в дверь. Джеми снова на кинопробах, и открыть некому.

Стук в дверь продолжается. Я издаю стон и сажусь на диване.

Кто это такой настойчивый под нашей дверью? Может быть, это Дэмиен? Вряд ли. За все это время он ни разу не связался со мной, не поинтересовался, как у меня дела, не попытался прояснить историю с Паджетт.

Ты приняла правильное решение. Для него ты была просто игрушкой. Сейчас у него, должно быть, уже новая кукла.

Блин, как же мне плохо.

Стук в дверь продолжается.

– Уже иду! Иду! Подождите!

Я встаю с дивана и часто моргаю. Мое лицо опухло, а волосы немытые и спутанные. Я третий день хожу в одних и тех же пижамных штанах, и на майке у меня разводы от пролитого кофе.

Все гораздо хуже. Это моя мать.

Я выгляжу ужасно, и это мне совершенно безразлично.

Я топаю к входной двери в носках, стараясь не споткнуться о леди Мяу-Мяу, которая вне себя от радости, что я снова подаю признаки жизни.

Обычно я не смотрю в глазок, но на этот раз хочу убедиться, что это не Дэмиен.

И это действительно не Дэмиен.

Все гораздо хуже.

Это моя мать.

Она спокойно проходит мимо меня в комнату и критическим взглядом осматривается. Потом подходит к кухонному столу, кончиками пальцев отодвигает стул, достает из сумочки от Chanel бумажную салфетку, протирает ею сиденье стула и только после этого садится. Она складывает руки перед собой на столе и держит спину прямо.

Я сажусь напротив нее, ставлю локоть на стол и подпираю рукой голову.

Мать мне улыбается. Я знаю эту улыбку, в основном она достается кассирам в магазинах и работникам автозаправок.