Сразу возникло желание задать Эду Норману несколько вопросов, однако маловероятно, что удастся получить на них ответы. Во всяком случае, удовлетворительные ответы.

— Правильно, Скотт. И... Какого дьявола ты корчишься, Фостер? Что с тобой?

Несомненно, Фостер — это не кто иной, как тот самый джентльмен, с которым я оказался так тесно связан. Увидев Эда Нормана, я бессознательно напрягся, в результате чего автоматически усилился захват. Фостер согнулся с широко открытым ртом, издавая при этом слабый писк.

— Он как-то странно повел себя. Я притащил его сюда и теперь, по-свойски говоря, не знаю, что с ним делать дальше.

На скулах Нормана заиграли крупные желваки, но тут же исчезли. Вчера вечером я заметил какую-то необычность его лица и сейчас рассмотрел шрамы — один справа от глаза и второй на щеке. Такие шрамы обычно бывают от ножа. Норман сказал:

— Мне кажется, что вы чересчур искушаете судьбу, Скотт.

Он произнес это как бы между прочим, тихо, неторопливо и даже умиротворяюще. Я не умиротворился, но предпочел промолчать.

Норман поднялся из-за стола, подошел к двери, открыл ее и приказал:

— Убирайся отсюда, Фостер!

После этого он бросил на меня выжидающий взгляд. Я развернул Фостера, придал ему некоторое ускорение и отступил в сторону. Тот, спотыкаясь, заковылял к выходу, но, не достигнув его, развернулся и двинулся на меня.

— Вон, — негромко сказал Норман.

После секундного колебания, испепелив меня взглядом, Фостер резко повернулся и с гордым видом прошествовал к выходу. Норман закрыл двери, вернулся в свое кресло за письменным столом и небрежно махнул рукой в сторону стула. Я уселся. Зазвонил телефон.

Он поднял трубку, что-то буркнул в нее и внимательно выслушал собеседника, не сводя с меня взгляда. Положив трубку на место, он лениво откинулся на спинку кресла — этакая махина из кованой стали и сжатых пружин, но с глазами снулой рыбы. Если бы не глаза, он был бы вполне хорош собой. Даже шрамы говорили, что этот парень готов схватиться с самим дьяволом и выйти из этой схватки победителем.

Он заморгал, как будто его мысли витали где-то очень далеко, и неожиданно произвел на свет роскошную улыбку.

— Итак, Скотт, ради чего вы искали встречи?

Норман начал играть роль очаровательного хозяина, но оказался никудышным актером. От его улыбки веяло теплом Аляски, и еще меньше, чем тепла, было в ней искренности.

Я улыбнулся и уклонился от ответа.

— Вот уж не предполагал, что вы тот, кого я видел в доме миссис Редстоун вчера вечером. С Эндоном Пупеллом и Гарликом.

Он слегка нахмурился, но при этом оскал — улыбка мертвой головы — остался на месте.

— Да, я заметил вас там. Однако я не был с Эндоном или с этим... как вы его назвали?

— Гарлик.

— С Эндоном я, правда, перекинулся парой слов, но пришел совсем с другими людьми. С друзьями. Вы ведете дело, Скотт?

— Ага. Полагаю, вы и не слыхивали о Гарлике?

— Никогда. На кого работаете?

— На клиента. Странно, что вы никогда не слыхали о Гарлике. Он вчера намеревался проломить мой череп, а возможно, и пристрелить. Я подумал, что вы могли подослать его. Вчера я и не подозревал, что вы Эд Норман.

Он хмыкнул, не разжимая зубов.

— Ну, теперь вы знаете.

— Абсолютно точно. Теперь о Пупелле. Не подсовывал ли он вам не так давно пустую бумажку вместо чека? Тысяч на пятьдесят или около того?

— Откуда вам это известно, Скотт?

— Слышал сплетню где-то в городе. Значит, это правда?

— Вопрос решен.

— Пупелл сумел расплатиться?

— Вопрос решен.