Анджелина бросила взгляд на Клэр. Ее рыжеволосая кузина тщетно пыталась отдернуть свою руку, на которую уже опускалась огромная лапа шотландца, сидящего рядом с ней во главе стола. Перехватив взгляд Анджелины, он засмеялся.
— Вы удивлены, что я знаю о вашем родстве? В этом очень просто разобраться. Ну, во-первых, у меня есть глаза, чтобы сразу же заметить, насколько вы похожи. А потом Клэр рассказала мне об этом, как, впрочем, и о многом другом, сегодня ночью.
Анджелина припомнила тот шум и крики, которые доносились до нее сквозь чуткий тревожный сон. Она хорошо видела теперь выражение оскорбленного достоинства на лице Клэр и поняла, что ночью слышала отголоски ссоры между кузиной и предводителем шайки. Что еще произошло между ними? Анджелина не хотела додумывать до конца эту мысль, хотя все было ясно при взгляде на самодовольное выражение лица Мак-Каллафа этим утром и ту хозяйскую манеру, с которой он обращался со своей пленницей.
— Спасибо, но я бы предпочла, чтобы поднос с завтраком принесли мне в спальную комнату, — произнесла Анджелина довольно натянутым тоном.
— Тогда забирайте его сами, — последовал ответ. — У Утренней Звезды и без того забот по горло, чтобы она еще бегала с подносами, подавая еду людям, которые сами могут себя обслужить.
— Конечно.
Как только Анджелина повернулась, чтобы отойти от стола, Мейер и Леопольд тут же вскочили на ноги. Они вышли с ней в коридор. Озабоченно хмуря брови, Мейер расспрашивал Анджелину о характере ран своего единокровного брата. Разговаривая, они шли по направлению к спальной комнате Рольфа.
Рана головы причиняла Рольфу боль, но похоже, не была слишком серьезной. Анджелину больше беспокоила сквозная рана в боку. Пуля прошла навылет, что уже было хорошо: во всяком случае можно надеяться, что вместе с ней вышли и кусочки ткани от разорванной одежды, перепачканной грязью, это уменьшало возможность заражения. Высокая температура свидетельствовала о сопротивлении организма и начале процесса заживления. Но вместе с тем она могла стать опасной сама по себе, если слишком высоко поднимется или продержится слишком долго.
Судя по вопросам, которые задавал Мейер, и по его замечаниям на ее ответы, он был человеком сведущим в лекарском деле, что успокаивало Анджелину.
Когда они проходили через общую комнату, где размещалась свита принца, Оскар и Освальд взглянули на них, оторвавшись от игры в карты, имевшие довольно потрепанный засаленный вид, и тут же, отбросив их в сторону, близнецы растолкали все еще храпящего во сне Густава. Пока он натягивал сапоги, братья поднялись с места и вошли вслед за Анджелиной и Мейером в спальную комнату, остановившись у двери.
В ее отсутствие Рольф проснулся и сел на кровати. Глаза его возбужденно блестели не столько от температуры, сколько от раздражения.
— Насильное вторжение? Я польщен, но ваш приход совершенно излишен. Вы лучше бы занялись наблюдением за охраной и разведкой укреплений этой вшивой цитадели.
— Я просто хотел удостовериться, что ты в порядке, — сказал Мейер, останавливаясь на полпути к кровати.
— Ну тогда смотри, я весел и красив, — произнес принц строгим повелительным тоном, — а теперь можешь убираться!
— Я так и сделаю, если ты позволишь мне взглянуть на твою рану.
— Я в грош не ставлю сословные привилегии, но никому не позволю лишать меня уединения, когда я предпочитаю побыть один.
Лицо Мейера вытянулось.
— Пойми, Рольф, мы зависим от тебя. Если что-нибудь с тобой случится…
— Избавь меня от своего бесконечного терпения. Оно не поможет, и, кстати, — в отличие от тебя — я свое уже исчерпал.
— Будь же благоразумным, я прошу тебя! Твои раны…
— Штука очень неудобная, но не опасная, что же касается благоразумия, то на что оно мне нужно? Я — будущий король Рутении!
Это было сказано с большой долей иронии и горького юмора, но довольно неестественным тоном, не похожим на просьбу о сочувствии. |