Постель была разобрана. Заново разожженный огонь весело полыхал в камине, и вереница свечей в подсвечнике, стоящем на столике в центре комнаты, ярко горела, освещая лежащие здесь же льняные бинты, бутылочку камфорного спирта и баночку с мазью. Анджелина окинула взглядом собранные на столике лекарства и бинты, прежде чем вопросительно взглянуть на Рольфа.

— Похоже, Сейрус — отличный слуга. Спокойный, умелый, хороший повар. И главное, очень предупредительный, даже наперекор вашей воле…

— Да, временами он слишком много берет на себя.

— Если бы он брал меньше, это вам вряд ли понравилось бы. Не так ли?

— Нет, не так. Во всяком случае раньше было не так. Но теперь я начинаю над этим задумываться, — и не давая ей времени поразмыслить над тем, что он имел в виду, Рольф продолжал: — Так как вам доставляет удовольствие совать нос в мои дела, может быть, вы на этот раз займетесь моими ранами или, если это вам больше нравится, поиграйте в няньку, потешьте свой материнский инстинкт, ведь женщины уверены, что в каждом мужчине сидит ребенок, требующий ухода и заботы. Одним словом, в любом случае я в вашем распоряжении.

Он поставил бутылку с бренди и бокал на столик. Гибкими движениями взял стул и, усевшись на него, оперся локтями о край столика, вытянув руки ладонями вверх. Яркий свеч свечей высветил его лицо, бросая золотистые блики на кожу, подчеркивая крупную лепку скул, багровые царапины вдоль всей щеки и оставляя в тени глаза в глубоких глазных впадинах.

Анджелина была сильно обеспокоена резкой переменой в нем. Она долго смотрела на принца, не решаясь двинуться с места. Чего он хочет? Она уже начинала довольно хорошо разбираться в его характере и знала, что он ничего не делает просто так, без причины.

— Похоже, мужество оставило вас, как только речь зашла о помощи мне? — он сказал это вкрадчивым голосом, слова, казалось, были обычными, простыми, но Анджелина чувствовала в них подспудную угрозу.

Чтобы пересечь пространство в несколько шагов, разделявшее их, Анджелина напрягла все свои силы — ей в жизни не приходилось делать такое огромное усилие над собой! Но еще труднее дались ей дальнейшие действия. Сжав зубы, она взяла льняной бинт, пропитала его камфорным спиртом и наложила бинт на руку Рольфа, осторожно прижав влажную ткань к ране кончиками пальцев. Он сидел совершенно спокойно, его глаза были устремлены не на руки, а прямо в лицо Анджелины. Она тем временем пропитала второй бинт и наложила его на другую ладонь. Прохлада камфоры должна была облегчить боль. Но если Рольф и заметил какое-то изменение в своем состоянии, он не счел нужным показывать вида.

Затем Анджелина взяла баночку с мазью и открутила крышку. Содержимое было бледно-розового цвета и слегка пахло розовым маслом и другими неизвестными ей экзотическими лекарственными растениями, входившими в состав мази. На ощупь мазь была маслянистой и содержала крупицы какого-то порошка, как будто густая маслянистая паста составляла лишь основу для высушенной и нетолченой лекарственной травы.

Избегая глядеть на принца, стараясь сосредоточиться только на своих действиях, Анджелина обмакнула кончик среднего пальца в мазь. Тут она, не удержавшись, все же взглянула в его неподвижное застывшее лицо и, поддавшись внезапному импульсу, протянула руку к его щеке, осторожно смазав мазью грубую глубокую царапину. Он даже не шевельнулся, хотя своим чувствительным пальцем Анджелина ощутила, как напряглись мускулы на его лице. В груди у Анджелины что-то сжалось, и комок подступил к горлу. Прядь ее длинных волос упала со спины на руку Рольфа. Движением головы она откинула локон за спину. При этом ее колени невзначай коснулись его бедра, и Анджелина не знала, куда деться от смущения. Однако она не прекращала своей работы.

Зачерпнув еще немного мази, она начала накладывать ее на второй глубокий и длинный след от своих ногтей, прочертивший весь подбородок и заканчивающийся на шее.