— Что произошло в школе? — с характерной для него грубой прямотой спросил Кев.

Беатрикс обрадовалась возможности облегчить душу.

— О, Меррипен, это я во всем виновата. Школа ужасна. Меня от нее тошнит. Я подружилась с одной-двумя девочками, и мне было жаль расставаться с ними, однако с учителями у меня отношения не сложились. Я все время говорила в классе что-то не то, я все время задавала не те вопросы.

— Очевидно, — язвительно заметила Амелия, — методы обучения и ведения дискуссий, принятые в нашей семье, в школе не приветствуются.

— И несколько раз мне пришлось кое с кем подраться, — продолжала Беатрикс, — из-за того, что кое-кто из девчонок говорил, что родители велели им не водиться со мной, потому что у нас в семье есть цыгане и я тоже могу быть цыганкой. И я сказала, что я не цыганка, но даже если бы и была цыганкой, то не стала бы этого стыдиться, потому что стыдиться тут нечего.

Кев с Роханом обменялись взглядами. Их присутствие в семье Хатауэй было обузой для сестер, но… поделать с этим ничего нельзя.

— Но тут, — сказала Беатрикс, — вернулась моя проблема.

Все замолчали.

Кев погладил Беатрикс по голове.

— Чави, — пробормотал он — так цыгане ласково называют молоденьких девушек.

Поскольку он редко говорил на родном языке, Беатрикс округлила глаза и удивленно на него посмотрела.

Впервые проблема Беатрикс заявила о себе после смерти мистера Хатауэя. И с тех пор она периодически возвращалась, когда Беатрикс была чем-то сильно встревожена или расстроена. У нее была мания красть мелкие предметы, такие как карандаши, или закладки, или столовые приборы. Иногда она даже не помнила, что взяла какую-то вещь. Позже она страдала от сильнейшего раскаяния и готова была на все, лишь бы вернуть вещь владельцу.

Кев убрал руку с головы Беатрикс и посмотрел на нее.

— Что ты брала, мой маленький хорек? — ласково спросил он.

Она досадливо закусила губу.

— Ленты для волос, гребешки, книги… всякую всячину. А потом я пыталась вернуть все обратно, но я не помнила, где что лежало. И поэтому поднялся шум, и я вышла и призналась, и меня попросили покинуть школу. А теперь я никогда не стану настоящей леди.

— Нет, станешь, — тут же возразила Амелия. — Мы наймем гувернантку. Собственно, так следовало поступить с самого начала.

Беатрикс с сомнением посмотрела на сестру.

— Не думаю, что мне бы хотелось иметь гувернантку. Ведь ей придется жить с нами постоянно.

— О, мы не такие уж плохие, как… — начала говорить Амелия.

— Да, мы такие, — сухо сообщила Поппи. — Мы были странными еще до того, как приняли мистера Рохана в семью. — Бросив быстрый взгляд в сторону Кэма, она добавила: — Я не хотела вас обидеть, мистер Рохан.

В глазах его зажглись озорные искры.

— Никто и не обиделся.