Поцелуи продолжались. Долгие, настойчивые, возбуждающие. Словно в тумане, Райза почувствовала, как он расстегнул пояс, которым она стянула слишком широкие бриджи Джеремии на талии. Почувствовала его пальцы на животе, потом ниже. Он гладил покрытый мягкими завитками волос треугольник внизу ее живота. Вот теперь самое время остановить его. Но она чувствовала, что не в силах. Его прикосновения завораживали и возбуждали ее. Она слышала плеск прибоя и ощущала жар внутри, как будто от солнечных лучей.

Наконец он оторвался от ее губ. Райза лежала с закрытыми глазами, но почувствовала, что он смотрит на нее. Ждет, чтобы она тоже на него взглянула. Она не могла… Услышала его негромкий стон. Снова ощутила его губы, теперь у себя на шее. Губы двинулись ниже, к груди, все так же легко и быстро, потом он начал легонько посасывать ее сосок, щекотать его языком. Пальцы ее потянулись к его волосам. Надо потянуть его за волосы, оторвать от себя. Но она лишь еще ближе притянула его к себе дрожащими руками. Ее заливали горячие волны возбуждения. Она пыталась убедить себя, что такого не бывает. Пыталась предостеречь себя: она об этом пожалеет. Но в то же время сознавала, что хочет этого. Когда-то она была влюблена, однако вела себя добродетельно, как подобает настоящей леди. Она тогда так и не испытала, что такое любовь.

Сейчас она не влюблена. Ведь невозможно полюбить врага! Все это так странно, так не похоже ни на что… Она, без сомнения, за это поплатится. Но сейчас она просто не может остановиться… не может остановить его. Почему-то она не сомневалась в том, что, попроси она его сейчас, он выполнит ее просьбу и отстранится. Если только она запротестует…

Но Райза не протестовала. Она знала, что хочет этого. Жаждет его прикосновений. Его руки… о Господи, его пальцы! Они проникали внутрь, касались, гладили, щекотали, возбуждали. Она содрогалась от наслаждения. С ее губ сорвался какой-то неясный звук. Джером пошевелился, и она почувствовала, что лежит на белом песке в лучах заходящего солнца совсем нагая, если не считать разорванной в клочья рубашки. Но она все еще не могла открыть глаза.

Внезапно у нее перехватило дыхание – он раздвинул ее ноги. Опустился на нее, проник между ног. Его губы, руки, язык свободно блуждали по ее телу, ласкали грудь, снова зажигая огонь. Потом поцелуи спустились ниже, покрывая кожу живота. Еще ниже… Щекочущие, зажигающие, возбуждающие… Она лежала с плотно закрытыми глазами. Ей сейчас полагалось бы прийти в ужас. Испытать шок. Она и была в шоке… Она…

С губ ее сорвался сдавленный крик. Вероятно, если бы она смогла, она бы наконец запротестовала. Однако его руки обхватили ее ягодицы, язык спустился ниже, между бедер, возбуждая в ней небывалое, жгучее, пугающее и чудесное ощущение, такое сильное, что ей показалось, она сейчас умрет…

Пальцы ее вцепились ему в волосы, запоздалые слова протеста готовы были сорваться с губ в тот самый момент, как ее захлестнула волна неистового наслаждения. Она выгибалась, извивалась под ним, не в состоянии больше ни о чем думать. Он приподнялся, сорвал с себя мокрую одежду, снова опустился на нее. Она ощутила его твердую напрягшуюся плоть там, где у нее все горело. Неожиданно он остановился. Она открыла глаза и встретилась с ним взглядом.

– Последний шанс.

– Для чего?..

– Чтобы это прекратить. Она снова закрыла глаза.

– Посмотри на меня.

Она не хотела на него смотреть. Голод, который он в ней пробудил, снедал все ее существо.

– Посмотри на меня! – снова услышала она хриплый голос.

Она раскрыла глаза.

– Последний шанс.

Она что-то едва ли не прорыдала в ответ, прижимаясь к нему. Неужели это она лежит с ним на песке, обнаженная и так нестерпимо его хочет? Врага…

– Ты занимаешься любовью не с Йеном, – настойчиво проговорил он ей в самое ухо.