Какой-то мужчина пристально смотрел на нее. Его взгляд лениво и оценивающе скользил по ней.

Внутри у Порции точно натянулась раскаленная струна. Она чувствовала, что ее зрачки расширяются от возбуждения, но не могла отвести от него глаз.

Высокий, это видно даже по тому, как он сидит, небрежно откинувшись на спинку своего стула. Немного смугловатый для европейца, и это не загар. Обитатель Средиземноморья? Нет, он слишком крупный для итальянца или грека. Высокие скулы, энергичная линия носа... Глубокие морщины в углах рта. Темные глаза. Очень, очень темные...

И они продолжают внимательно изучать ее.

Несколько бесконечно долгих мгновений Порция не могла пошевелиться, потом, сделав над собой сверхчеловеческое усилие, она отвернулась.

– Сливки?

Она заставила себя сфокусировать взгляд на кувшине со сливками, который Саймон поднес к налитой для нее чашке кофе.

– Нет, спасибо.

Неужели ее голос звучит как-то странно? Похоже, он дрожит?

Кофе приободрил ее, и Порция мало-помалу начала приходить в себя.

Обычно она тщательно следила за тем, чтобы не встречаться глазами с мужчиной, если он разглядывал ее подобным образом. На этот раз незнакомец застал ее врасплох, и она оказалась не готовой к такой ситуации, вот и все. На лицо Порции вернулось равнодушное выражение, которым она обычно отгораживалась от всех представителей мужского пола, делая исключение только для тех немногих, кому, как она твердо знала, может доверять.

К несчастью, чувство неловкости не покидало Порцию, и она знала почему: ее затылок просто горел от взгляда темноглазого незнакомца. Помимо ее воли, его образ снова возник перед ее мысленным взором – энергичные черты лица, циничный и одновременно чувственный взгляд...

Стоп! Это надо прекратить!

Сделав очередное усилие, Порция постаралась сконцентрироваться на Саймоне. С ним легко, ничто не мешает пребывать в избранной Порцией маске безразличия. Он не опасен для нее.

Чего не скажешь о том мужчине, что так пристально изучает ее сейчас.

Официальная часть закончилась, и теперь, наверное, ничто не может помешать ей сбежать отсюда. Порция допьет свой кофе и попросит Саймона посадить ее в такси. Она не позволит ему поехать с ней; он, вероятно, придет в отчаяние, но она будет непреклонна. Конечно, Саймон ей нравится и ни к чему обижать его, но желание оказаться наедине с собой было непреодолимым.

Интересно, спит ли уже Том. Легкая озабоченность заставила ее нахмуриться. Последнее время он плохо выглядел, хотя Порция и не так уж много виделась с братом – прошлый месяц она провела в Штатах, куда устремилась по следам одной из картин Теллера, проданной в Америку. Тому следовало бы покинуть Лондон и пожить немного в Солтоне. Сблизиться с Фелисити.

В самом деле, им следует принять это как данность. Фелисити и Том идеально подходят друг другу. Порция знала, что Фелисити будет идеальной хозяйкой в Солтоне, поскольку обладает инстинктивным пониманием этого места.

Порция долгое время жила в страхе, что Том женится на какой-нибудь ужасной особе, которая перевернет все вверх дном в их старом поместье, призовет армию мерзких модных дизайнеров, которые превратят Солтон в отвратительный «музейный экспонат». Но Фелисити Петридж совсем другая. Она просто поселится там, будет предана Тому и одарит его толпой шумных детишек. Она станет великолепной хозяйкой этого поместья.

Серые глаза Порции затуманились. Какая печальная ирония английской системы наследования земель – дочерям никогда не приходится жить в тех домах, где они выросли, разве что у родителей нет сына, который может стать наследником. Девушкам приходится покидать родительское гнездо и искать себе пристанище где-то в другом месте. Нечего скрывать, именно это обстоятельство главным образом и подтолкнуло Порцию к обручению с Джеффри Чендлером: ее привлекала перспектива стать хозяйкой в его обширном поместье в Шропшире и дворце елизаветинских времен с огромной коллекцией произведений искусства.