— Да, что-то этакое, — неопределенно ответил он.

— Я слышала.

— Крик?

— Нет, похоже на стон.

— Извините, если помешал.

— Напротив. Я беспокоилась о вас.

— Очевидно, связано со старой раной, — сказал Тероян и больше он к этой теме не возвращался, хотя ему хотелось выяснить: действительно ли Глория ночью вставала и подходила к нему?

Рейд по магазинам занял часа полтора, и личных вещей у Глории Мирт прибавилось. Тероян не скупился. Он не желал, чтобы девушка чувствовала себя в чем-либо стесненной, и кроме того, ему было приятно наблюдать за ее реакцией, за ее радостно вспыхивающими глазами. По дороге домой он купил ей букет красных гвоздик, и она погрузила в них счастливое лицо. „А почему бы ей и не начать новую жизнь, забыв прошлое?“ — подумалось Терояну. Так-то оно так, но никто не вправе насильно лишить нас нашей памяти, отнять хотя бы частицу разума. Человек без прошлого — мутант. По сути, ему некуда идти и некуда возвращаться. Нет, надо продолжать поиски. И они продолжили их в Центральной Румянцевской библиотеке. Тероян не ставил перед Глорией конкретной задачи: он просто разложил перед ней подшивки газет, отечественных и французских, и попросил просмотреть все материалы „методом тыка“ — за полгода. Вдруг она наткнется на нечто такое, что связано с ее собственным происшествием? Девушка послушно села рядом с ним и занялась чтением, перелистывая газетные полосы. Сам он набрал англоязычной периодики, ища конкретную фигуру, которая должна была где-то проявиться доктора Саддака Хашиги. Прошло часа два. За это время Тиму лишь пару раз встретилось название корпорации „Абуфихамет“, без упоминания ее президента, в связи с разработками Приморского шельфа. Змеевидные руки Хашиги тянулись далеко. После обеда, когда они посетили небольшое кафе на Кропоткинской, дело пошло значительно лучше. Сначала неожиданно повезло Глории. Во французском „Монде“ она наткнулась на снимок и непроизвольно толкнула локтем Терояна.

— Глядите — вот ваш доктор Хашиги, — сказала она. Ей так и хотелось, чтобы он похвалил ее за успех, словно она была школьницей, выполнившей домашнее задание, а он — ее учителем.

— Молодец, — сказал Тероян, рассматривая фото. — Переведите-ка текст.

На снимке два человека восточной наружности стояли возле арабской мечети и улыбались в объектив. Один был в белом бурнусе, с усами и бородой, другой — значительно ниже ростом, в европейском костюме, бритый, с каким-то перекошенным, вдавленным внутрь лицом, отчего его улыбка выходила просто зловещей.

— Какая страшная физиономия, — содрогнулась Глория. — Бр-р!

— Лицевой парез, — определил Тероян. — Неприятное заболевание. И почти неизлечимо. Наверняка, постоянные слюнотечения. Но жить можно.

— Шейх Кувейта только что заключил с президентом корпорации „Абуфихамет“ доктором Саддаком Хашиги удачную сделку на поставку русского оружия, — перевела Глория. — Все.

— Умному — достаточно, — процитировал Тероян. — Совершим маленький акт вандализма.

Он вынул из внутреннего кармана пиджака кусочек бритвы, завернутый в бумажку, и аккуратно вырезал фотографию, спрятав ее подальше. Девушка прыснула от смеха.

— Не отвлекайтесь, — строго сказал он. — Работайте, работайте.

Вскоре повезло и ему. В газете „Ху из ху?“ была помещена небольшая биографическая справка об иранском миллионере. Доктор Хашиги, сообщалось в ней, родился в 1949 году, в Сан-Франциско. Отец — иранец, мать американка, Шейла Левенталь.