Он повернулся в сторону темного коридора, готовый один на один сразиться с прячущимся в темноте преступником. Оттуда снова донесся шорох Турецкий почувствовал пальцами холод металла. Еще миг — и… из темноты вышла белая ангорская кошечка. Та самая, которую вся страна знала почти так же хорошо, как и Алену.

Кошечка посмотрела на Турецкого грустными глазами. Казалось, она все понимает и теперь спрашивает его, как же жить дальше.

— Кис-кис, — тихо позвал Александр Борисович, но кошечка прошла мимо него и шмыгнула в комнату.

— Значит, это все, что вы можете сказать? — послышался голос Меркулова.

— Да вроде…

Послышался звук отодвигаемого стула.

— Нам придется задержать вас, — сказала Романова, и Турецкому почудились металлические нотки. — Ненадолго… если все будет в порядке.

— Константин Дмитриевич! — Турецкий приоткрыл дверь. Лицом к нему сидел Меркулов, рядом с ним Романова, чуть дальше Моисеев. У стены расположился омоновец с автоматом наперевес. Допрашиваемый сидел дальше в глубине комнаты, и Турецкий не смог его как следует рассмотреть.

Через минуту Меркулов вышел. Турецкий кратко доложил о том, что показывают соседи.

— Какой-то тип в ночь с восьмого на девятое ломился к Ветлугиной, как будто что-то говорил о наследстве, — добавил он. — Но это все, что мне удалось установить. Константин Дмитриевич, спросите этого, — он кивнул головой на гостиную, — может быть, он в курсе. Его личность, кстати, установили?

— Максим Сомов. Рекламщик, — кратко ответил Меркулов.

В этот момент вбежал запыхавшийся Олег Золотарев:

— Александр Борисович, там ребята чего-то нашли во дворе. Украшения какие-то, что ли.

Турёцкий поспешил вниз во двор, где дотошным ребятам удалось разыскать в щели асфальта несколько кусочков янтаря, а под лестницей, ведущей в подвал, нашлась малахитовая брошь. Еще один кусочек янтаря обнаружили в траве. Украшения были явно женские, и по тому, как они были разбросаны, можно было предположить, что это произошло во время отчаянной борьбы. «Он бросился на Алену еще во дворе, она отчаянно сопротивлялась, — размышлял Турецкий. — Разлетевшиеся в разные стороны украшения как будто это подтверждают. Она ринулась в подъезд, он за ней, и там… Нет, тут все как-то не сходится одно с другим. Почему он начал, как простой насильник или маньяк, а затем вдруг превратился в убийцу-профессионала? Почему нет никаких других следов борьбы, кроме разорванного янтарного ожерелья и отброшенной в сторону броши? Почему, оказывая убийце сопротивление, Алена не закричала, не стала звать на помощь, а молча и очень тихо бросилась в подъезд? Может быть, потому, что убийца был СВОЙ?»

Турецкий снова поднялся наверх в квартиру Ветлугиной. Он знал, что ни Романова, ни Меркулов вроде бы не собирались подобру-поздорову отпускать сейчас подозрительного субъекта, который ждал Алену дома.

Ждал дома или встретил чуть раньше во дворе?

Турецкий подоспел, когда его под конвоем выводили из квартиры. И прежде чем дверь захлопнулась, из-под нее выскочил белый комок.

«Кошка. Как же я забыл про кошку? — подумал Турецкий. — Нельзя же ее запереть в пустой квартире».

Кошечка, перепуганная всем происходящим, бросилась к Максиму. Он единственный из всех чужаков, внезапно заполнивших ее когда-то такой уютный дом, был знакомым. Но Максим в отчаянии от всего случившегося, а особенно оттого, что его задержали и везут куда-то, должно быть в тюрьму, только пнул кошку ногой, и она, жалобно мяукнув, бросилась вверх по лестнице.