– Слышали, – неопределенно отозвался я, едва не подавившись. До меня не сразу дошло, что «Володя» и есть Парамонов В. С.

Слава Богу, главред «Светской жизни» не стал интересоваться, отчего это расследование по вышепомянутому делу, уже не раз с большой помпой открывавшееся, и так же часто спускавшееся на тормозах, до сих пор не движется, хотя его сотрудник – о мертвых ibi bene – уже разжевал и положил на стол все потребные и непотребные улики. Мне, случалось, задавали и более идиотские вопросы.

Но если Парамонов решил слезть с заезженного никелированного конька… значит, и вправду подыскал себе скакуна покрепче.

В дверь постучали.

– Да, Олимпиада Даниловна! – бросил главред.

– Вот, Варсонофий Нилович, – проговорила крашеная блондинка средних лет, цепляясь за увесистую папку. – Последние чеки Парамонова, как вы и просили.

– Нет, нет! – Снофнилыч возмущенно замахал руками. – Я просил поднять, а не принести! Вот, господин благочинный интересуется, куда Володя в последний раз ездил.

– Посмотрим… – Бухгалтерша проворно, как белка, зашуршала листами. – Так… Пермь, Нижнекамск, Оркск, снова Пермь… Вот.

– Действительно, Биармия, – развел руками Снофнилыч. – Если надо…

– Нет, нет, – успокоил я крашеную Олимпиаду, изготовившуюся уже грудью защищать драгоценную папку. – Если придется использовать ваши документы в качестве вещественных улик, мы придем с запросом и ордером. Благодарю вас за содействие. Если что‑то вспомните – звоните.

Я небрежно черкнул на зеленом бумажном квадратике номер нашего отдела и вышел.

– Ну что? – Уже наученный опытом, я опустил взгляд. Хельга Аведрис выжидающе поглядывала на меня, запрокинув голову. – Есть результаты?

– Предварительные, – сладенько улыбнулся я.

– Не верю, – отрубила гномка. – Не мог Снофнилыч вас вывести на Невидимку, хоть…

– А кто вам сказал, что меня сейчас интересовал Невидимка? – ласково поинтересовался я. – Невидимку мы поймаем и без того – слишком он наследил в деле Парамонова. Я ищу того, кто сделал заказ.

– И найдете? – с ехидцей спросила Хельга.

– Вряд ли, – признался я. – Но если не искать – не найду точно.

Выходя из старинного особняка, где размещалась редакция, я глянул на часы у входа, и присвистнул. Неужели я столько проваландался? Ну да – пока утром заехал в участок, отметился‑расписался, потом – дом Парамонова, потом сюда… Велика белокаменная, что ни говори, и даже порталы не спасают. Я прикинул, что обернуться до семи часов в участок, а потом еще к «Ательстану» на другой конец города, не успею. Поэтому, найдя не разбитое еще хулиганами платное зеркало, я позвонил Смазлику, чтобы тот отметился за меня, а сам, перехватив с уличного лотка пару пирожков и кружку сбитня (да, я понимаю, что жрать перед походом в ресторан – дурной тон, но во‑первых, у меня с утра во рту росинки маковой не было, а во‑вторых, пирожки дешевле), отправился прямо на свидание.

По дороге в кабак мне пришло в голову, что, если уж я иду на выступление госпожи Валевич, то не худо было бы прихватить букет, и я бодро завертел головой в поисках цветочного ларька.

Ларьков, обычно усеивающих улицы нашей столицы вокруг порталов, точно поганки, сейчас, как назло, не было видно. Зато внимание мое привлекла неброская вывеска, исполненная золотой вязью, стилизованной под эльфийские тенгвы. За витриной колыхались причудливые и даже на вид очень дорогие орхидеи.

Я поколебался немного и, решив, что шанс встретить орка‑цветочника близок к нулю, зашел.