— На чём мы остановились?.. Ах, да, на твоём друге. Так как, говоришь, зовут твоего друга?

— П-петя, — проблеял Пингвин, силясь понять, что от него надо могущественному Богдану Ивановичу.

— Петя? — нехорошо усмехнулся Богдан и вперился жёстким взглядом в полицейского. — А теперь слушай сюда, мент паршивый, — негромко продолжил он, и Пингвина прошиб ледяной пот — они всё про него уже знают! — Это — друг моей семьи. Очень хороший друг. Я, так и быть, прощу тебе то, что ты силой приволок его сюда, но только если ты немедленно исчезнешь, ясно тебе?

— Ясно, — отозвался Пингвин, уже пятясь к выходу. — Очень, очень хорошо ясно.

Богдан проводил пухлого полицейского взглядом и снова посмотрел на сидящего неподалёку черноволосого мужчину. Конечно же, он узнал его. Это тот самый таинственный незнакомец, который отменно порезал бандитов в Раменском. Буквально на днях он обещал Тагиру позаботиться об этом незнакомце и спрятать его, пока всё не утихнет, но его до Богдана так и не довезли. Расстроенная, растрёпанная племянница Гили со слезами на глазах рассказывала, как на них сначала напали бандиты, а потом полицейские. Незнакомца и след простыл — и вот на тебе, он находит его на боях без правил. И не просто находит его на боях — мужик сбивает противников, как умело запущенный шар кегли.

Богдан собирался немедленно позвонить Тагиру и сообщить, что обнаружил их общего приятеля.

Но, вспомнив о ставках, которые делали на этого бойца, передумал.

«Я обязательно заберу тебя, парень, и сообщу брату. Но сначала я посмотрю, каков ты в бою».

Выйдя к Шушморскому капищу, Илья без раздумий завёл оставленную Яном машину. Он не был уверен, что в состоянии сидеть за рулем, но точно знал, что ждать несколько часов, пока его не заберут, не сможет. Конквестор хотел только одного — побыстрее добраться до дома, упасть на кровать и заснуть, получив передышку от боли. И уже потом — в техцентр, за лекарством. А затем — обратно, в проход, к Трое. Хотя… Кто бы знал, как ему надоело нести на себе бремя ответственности за удержание расползающегося по швам хода истории! Почему это должен делать именно он? Вот не вернётся он к Трое — и всё тут! Пусть кто-нибудь другой идёт и притворяется Ахиллом! Пусть другой изо дня в день подставляется под мечи троянцев! Пусть делают что хотят, хоть сами строят коня и залезают внутрь! А с него — хватит!

До дома Илья добрался только ночью; действие лекарства к тому времени почти закончилось, появились предвестники боли. Лифт, как всегда, не работал, и он едва не закричал от досады. Подъем до квартиры занял, казалось, целую вечность — каждый лестничный пролет превращался в Эверест. Сил добраться до спальни не осталось — Илья рухнул на диван в зале и постарался забыться…

Когда он пришел в себя, боль затихла; снова появилась трезвость мышления и понимание того, что возвращаться в Трою всё-таки надо. А ещё надо стиснуть зубы и перебороть болезнь. И желательно всё-таки своими силами, без лекарств. По крайней мере, без тех специфических препаратов, которые готовит их техцентр.

Илья принял душ, включил на кухне чайник и устроился перед телевизором в зале. Тот бубнил новостями и надрывался рекламой; чайник на кухне шипел, закипая; гудели горячей водой оживленные муниципальными службами батареи. Тихо, мирно, привычно. Несмотря на беспричинную ярость, преследующую его последнее время, на этот раз посторонние звуки Илью не раздражали, а умиротворяли. Он дал им себя унести и погрузился в блаженное небытие…

Илью разбудила боль.

Наверное, Ян всё-таки прав — организм должен сам бороться с болезнью. Но на это нужно время. А сейчас времени нет — Троя ждёт.

Так рассуждал про себя Илья, оправдывая только что принятое им решение: как только чуть-чуть отступит боль, он поедет в техцентр за таблетками.